— Наши дороги расходятся, — сказал он, — я соединяюсь со своими воинами. Ежели не увидимся мы до вашего отправления, знайте, что я молюсь за вас и что вы всегда желанные гости в моем доме. — Он повернулся к Очену. — Да пребудет с тобой Хоруль, мой старый друг! Я буду молиться о новой встрече.— Я тоже, — пробормотал вазирь.Они пожали друг другу руки, и Чазали низко поклонился чужеземцам, затем ещё раз Айджану Макузену и, развернувшись на каблуках, твёрдым шагом вышел.— У меня тоже есть дела, — сказал Айджан Макузен, — прошу прощения.Они поклонились и вышли из шатра.К обычным звукам ночи примешивался шум ставшей лагерем армии: киривашены и вазири исполняли свои обязанности, слышались приказы, по лагерю носились всадники, солдаты толпились вокруг костров. Но эта неразбериха была осмысленной, о чужеземцах словно забыли. Лошади их стояли возле расположившихся ровными рядами шатров Накоти, чистые и накормленные. Очен приказал собрать все вещи в одном шатре.Он был меньше, чем шатёр Айджана Макузена, но тоже роскошный, с застеленным коврами полом. Жаровни согревали его. Очен показал им, где они будут спать. От женщин Каландрилла и Брахта отделял лишь занавес из тяжёлого шелка. Во второй комнате шатра стояли стол и табуретки. Через открытый полог отсюда был виден весь лагерь. Вазирь задумчиво смотрел на лагерную суматоху.— Ты считаешь, он здесь? — спросил Каландрилл, подходя сзади к маленькому колдуну.— Не думаю. — Очен покачал головой. — Даже если бы он был здесь, то видел нас и наверняка успел сбежать. — Слова старца подтвердили опасения Каландрилла. — Он уже слишком близок к цели, чтобы рисковать.— Тогда зачем эти поиски? — сказал Брахт, махнув рукой в сторону лагеря, гудевшего как потревоженный улей.— Я могу и ошибаться, — устало проговорил Очен и почти шёпотом добавил: — К тому же необходимо замедлить продвижение армии, да простит меня Хоруль.— Что? — Керниец непонимающе нахмурился. — Почему?Очен отошёл от полога и протянул озябшие руки к пламени жаровни.— Я подозреваю, — пробормотал он так тихо, что они едва его слышали, — что Рхыфамун вообще не шёл с армией. С Накоти ему пришлось бы продвигаться со скоростью войска. И сейчас он бы места себе не находил от нетерпения. Полагаю, он идёт самостоятельно.А чем ближе он к Фарну, тем сильнее становится и тем больше у него возможностей добраться до Безумного бога. Вы знаете, что Фарна питает пролитая кровь, следовательно, война только усиливает его. Так представьте, что будет, когда такая армия появится под Анвар-тенгом. Представьте, сколько прольётся крови, когда эти силы схлестнутся с восставшими.Очен отвернулся от жаровни. В тусклом свете лицо его, казалось, было омрачено ужасными сомнениями. Каландрилл понимающе кивнул, но Брахт все ещё хмурился, и колдун пояснил:— Ежели войско, соединённое с тысячами Озали-тенга, столкнётся с восставшими, то земля пропитается кровью. В этом и состоит горькая ирония. Верные войска будут оборонять ворота, но сия оборона означает усиление Фарна. — Он со вздохом покачал головой, и Каландриллу вдруг показалось, что прожитые годы всей тяжестью навалились на старика; жизнелюбие его словно испарилось. — Я не хочу устраивать пир Безумному богу, если его можно избежать. Чем дольше не начнётся битва, тем больше у вас возможностей уничтожить Рхыфамуна, ибо, когда начнётся полномасштабная война, противник наш приобретёт мощь неимоверную.Я не могу помешать войне. Хоруль, я вовсе не уверен, что должен это делать. А подобная головоломка может свести с ума любого самого мудрого из магов: если война начнётся, Рхыфамун станет непобедим; если Анвар-тенг падёт…Он не договорил, Каландрилл закончил за него хриплым голосом:— …то Рхыфамун опять же победит.Брахт едва слышно пробормотал:— Ахрд.Очен нахмурился и продолжал:— И посему я решил рискнуть. Я очень надеюсь, что мы доберёмся до Анвар-тенга прежде, чем начнётся битва. С поддержкой вазирь-нарумасу вы сможете уничтожить Рхыфамуна. Хочется верить, что я поступаю правильно.В голосе его прозвучала мука и боль. На лице было написано сомнение.— Ты делаешь то, что можешь, — сказал Каландрилл, — то, что должен.Он хотел успокоить Очена, но колдун хрипло рассмеялся и горько произнёс:— Истинно. Но, поступая так, не предаю ли я свой клан, не открываю ли восставшим доступ в Анвар-тенг?— А если ты ошибаешься? — спросил Брахт. — Если Рхыфамун до сих пор в теле Джаба Орати и все ещё находится в этом лагере?Очен взглянул на кернийца и невесело улыбнулся.— Тогда нам остаётся только надеяться на то, что его скоро найдут, — ответил он. — Будем всю ночь начеку, но я вряд ли ошибаюсь.— Ты, пожалуй, прав, — впервые заговорила Катя, — ты прав во всем, что делаешь.Очен благодарно кивнул, но Каландрилл понял, что слова девушки ничуть его не успокоили. Он лихорадочно пытался разрешить загадку, мучавшую вазиря, но не находил ответа.— Остановить Рхыфамуна, победить Безумного бога — задача куда как более важная, чем твой долг перед родом. Это долг перед Хорулем, перед Молодыми богами. Дера, если Фарн пробудится, макузены вообще могут исчезнуть с лица земли. Если победим мы, весь мир будет перед нами в долгу, — сказал Каландрилл.Это было единственное утешение, которое пришло ему в голову.— И все же, — едва слышно произнёс Очен, — во мне течёт джессеритская кровь, и я всю жизнь служил макузенам. Мне тяжело обманывать свой народ.— Ты никого не обманываешь, — заявила Катя. — Брахт прав, Рхыфамун ещё может пребывать в рядах макузенов. Так что ты правильно поступил, потребовав устроить поиски.— Боюсь только, что они напрасны, — возразил Очен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136