Вскоре она затихла, а ее кровь окрасила в алый цвет алтарь и стены вокруг него. Жрец брезгливо отпихнул труп ногой.
Раны архидемона тут же начали затягиваться, а глаза разгорелись с прежней силой. Он мог бы и сам исцелить тело, но на это потребовалось бы довольно много сил, которые архидемон предпочел сберечь ценой жизни всего лишь одной рабыни, принесенной в жертву в непосредственной близости от него.
Аргаррон поднялся, окинул взглядом жрецов.
— Вы будете вознаграждены, — сказал он. — Все получат по сотне невольников и золота в количестве собственного веса!
Гарры преклонили колени, а старший из них лишь склонил голову. Повелитель умел не только карать, но и вознаграждать за верность.
Бой постепенно сходил на нет. Вымотавшиеся воины возвращались на корабли и острова, главные силы отходили для перегруппировки. Тем более что у шуолов погибло всё командование, и магическую поддержку осуществлять тоже было некому.
Аргаррон, полностью оправившийся от последствий вылазки, взошел на мостик флагманского дирижабля и осмотрел место битвы. Главный остров гаррской армады всё еще горел, а от его цитадели не осталось ни одной целой постройки. Архидемон лишь надеялся, что колоссальные материальные средства, находящиеся внутри, хотя бы частично уцелели.
Император посмотрел вслед организованно отступающим шуолам.
— Мы атакуем их сейчас, Повелитель? — спросил он. — По-моему, самое время…
— Нет. — Аргаррон немного сощурился. — Возвращаемся на Горнагар.
— Но…
— Немедленно! — Архидемон повернулся к Императору и посмотрел ему в глаза. — Если мы будем преследовать их на их территории, то последствия могут быть катастрофическими. Выиграть битву и проиграть войну — самое обидное, что может случиться. Не самое страшное, но самое обидное. Так что поворачивай.
— Да, Повелитель. — Император чуть склонил рогатую голову и принялся отдавать распоряжения по Эху Тьмы.
Армада Аргаррона, неспешно развернувшись, двинулась в обратном направлении, прекратив наступление. Ценой огромных и невосполнимых потерь шуолы всё же добились своего: до Алашома гарры не дошли.
Ростислав сидел в каюте корабля и смотрел на покоящийся в цветке Мирласа хрустальный шар. Его посещали неприятные мысли. Например, он не знал, можно ли дать родителям новые тела, или же придется разбить шар и выпустить души на свободу, дабы те обрели спокойное посмертие. При мысли о втором варианте на глаза навернулись слезы. Ростислав только теперь, когда на время миновали все опасности, осознал, насколько он соскучился по родителям.
«Хочешь поговорить»? — вдруг спросил Мирлас.
«Что?» — не понял юноша, погруженный в мрачные мысли.
«Хочешь поговорить с родителями? — повторил лотофаг, затем пояснил: — Я сумел подобрать частоту…»
«Конечно!» — Ростислав вскочил, задев крыльями какой-то канделябр, который с грохотом упал.
«Тогда сядь и расслабься».
Ростислав опустился обратно на диван и откинулся на спинку, прикрыв глаза. В мозгу сначала был какой-то шум, а потом всё сознание заполонило калейдоскопом образов, из которых в конце концов сложились знакомые лица…
«Мама! Папа!» — мысленно воскликнул он, подавив желание броситься незнамо куда.
«Ростик? — Мамин голос, звучавший в мозгу Ростислава, показался ему каким-то неуверенным. — Что происходит?..»
«Вы не слышали меня там, в камере?..»
«Слышали, но мало что поняли, — подал голос отец. — Всё это слишком смахивает на бред или какой-то спектакль».
«Это не бред, папа… Это и вправду другой мир».
«Бог с ним. — Ростиславу показалось, что отец махнул рукой. — Ты лучше скажи, во что ты ввязался? Что за беготня, стрельба и поножовщина?»
Ростислав вздохнул и пересказал историю своего пребывания в Каеноре еще раз, добавив события на острове Горнагар. Максим Алексеевич его изредка перебивал, задавая вопросы, и сын на них отвечал, если мог.
«Всё же я не пойму, при чем тут ты и при чем тут мы, — сказала мама. — Ты же говоришь, эти квостры могут вернуть тебя назад… с самого начала могли. Почему ты не вернулся? Ты о нас подумал?»
Юноша опустил взгляд.
«Прости, мам… Я… честное слово… Просто так получилось, что я виноват перед всеми».
«Откуда тебе было знать?»
«Погоди, Аня, — остановил супругу Максим Алексеевич. — Сын, ты должен исправить ошибку, раз уж допустил ее».
«Понимаешь, я должен справиться с таким, что мне и не снилось в нашем мире».
«Стой, не теряй веры в себя. Ты у меня всегда находил выход, не разочаруй нас и здесь. Более того, ты не должен опозорить наш мир, отступившись, и нашу страну тоже».
«Максим…» — с нажимом произнесла Анна Петровна, у которой «великодержавный шовинизм» мужа, как она считала, сидел уже в печенках.
«Быстрее, Ростислав, у меня силы кончаются канал держать», — встрял Мирлас.
Судя по всему, это слышали и родители, которые быстро начали прощаться.
«Давай, сын, покажи себя», — сказал отец, после чего Коротков-младший снова ощутил себя в каюте.
Первое, что он почувствовал, — это дикая жажда. Ростислав мгновенно схватил стоящий на столе кувшин и припал к нему губами.
«Прости, мне нужны были силы, — подал голос Мирлас. — Пришлось взять у тебя влаги. Надеюсь, ты не против…»
«Не против, — ответил парень, ставя полупустой кувшин на стол. — Только в следующий раз предупреждай, ладно?»
«Конечно…»
Ростиславу показалось, что лотофаг смущен.
«Мирлас», — обратился к нему Ростислав.
«Что?»
«Спасибо… мне этого как раз не хватало».
«Пожалуйста… мне было не особенно трудно, после того как я нашел нужную частоту».
Ростислав потянулся и вышел на палубу. Утренний воздух обласкал лицо прохладой, встающее из белесой Великой Бездны солнце освещало уже ставшие привычными нагромождения облаков, касалось корабля золотистыми лучами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139