…
— Нет, друзья мои, нет, — ответил Кристоф. — Я спал… гм… и мне снилось, что я унаследовал богатое состояние…
— Ха-ха-ха! А губа у тебя не дура! — Коренастый крепыш Леопольд хлопнул друга по плечу. — А потом тебе, наверное, пригрезилось, что ты женился на баронессе Ротшильд?
— Нет, вернее, да… Что вы так гогочете? Мне снилось, что я чуть не женился на графской дочке.
— Ну и? — Крепыша Леопольда прямо-таки распирало от смеха. — Ну и как она тебе?
— Хороша, — сказал Кристоф. — Ничего бы не пожалел, чтобы познакомиться с ней наяву.
Кристоф достал из кисета табак, набил трубку, закурил и, ощутив, как закружилась голова от первой утренней затяжки, промолвил:
— И странно, все было так отчетливо, словно бы даже и не во сне.
— А больше тебе ничего не снилось? — Леопольд, едва сдерживаясь от смеха, болтал в воздухе короткими, не достающими до пола ногами.
— Снилось, — сказал Кристоф, выпустив в закопченный потолок двенадцать дымных колечек. — Еще мне снилось, будто мне оторвали ухо.
На сей раз от дурацкого смеха дрогнули стены кабачка. Леопольд свалился со стула и катался по полу, он хохотал так, что даже прослезился. Тяжело дыша, он залез обратно на стул.
— Ну Кристоф, ну уморил. Ты хоть знаешь, сколько ты тут проспал? А? Не знаешь? А посчитай — пили с вечера до утра, потом все пошли домой, а ты отказался, сказал, что будешь спать здесь. Потом уж, когда тебя весь день не было в университете, мы заволновались. А знал бы ты, как вспоминал тебя, каналью, профессор Дритцер, земля ему пухом! Где, говорит, сейчас мой юный друг по имени Кристоф?
— Ну а ты что?
— Болеет, говорю, черной ипохондрией. Ему, говорю, денег из дому не прислали, так он теперь ходит насупившись и выпрашивает у всех веревку и мыло. Ну а Дритцер, конечно, не поверил, как посмотрел на наши опухшие рожи, сказал: все, мол, с вами понятно. А я еще, как назло, со вчерашнего левый глаз открыть почему-то не мог. В общем, дружище, обещал он на нас декану накапать.
— И откуда только такие люди гадкие берутся? — сказал Кристоф, выпустив еще двенадцать дымных колечек. — Что еще новенького?
— Сестрица ко мне приехала… Красавица, пальчики оближешь!
— Такая же, как ты, красивая?
— Ха-ха-ха! Лучше, много лучше! Да впрочем, хочешь познакомлю?
— Отчего же, познакомь…
— Ну так и пошли, чего здесь-то засиживаться.
Друзья долго петляли по извилистым улочкам старого города и, миновав улицу Пятидесяти Трех Великомучеников, Третий Кошачий переулок и мощенную досками улицу Фомы Святителя, свернули на узенькую улочку Двух Лошадей, названную так потому, что однажды, в незапамятные времена, встретившись на этой улочке, а еще точнее в проезде между домов, две лошади не смогли разъехаться, так и застряли.
Уже окончательно стемнело, когда друзья оказались в небольшом дворике, поросшем акациями. Леопольд швырнул в окошко второго этажа пригоршню мелких камешков и негромко свистнул в два пальца.
— Хозяйка здесь строгая, — пояснил он.
Окошко отворилось, в нем возник неясный женский силуэт. Леопольд призывно замахал рукой. Девушка в окне кивнула. Хлопнула рама.
— Ну, как тебе моя сестрица? — спросил Леопольд,
— Вроде бы ничего, — отвечал Кристоф, — хотя, сказать по правде, я ее не разглядел.
— Красавица! — Леопольд закатил глаза и поцеловал два пальца. — Только не вздумай приставать. Она у меня оч-ч-чень порядочная.
— Там видно будет, — философически отвечал Кристоф.
Дверь, едва скрипя, отворилась, и из-за нее выскользнула миниатюрная девушка, закутанная в плащ.
— Чего так долго, Эльза? — сказал, зевая, Леопольд. — Спала, что ли?
— Вы б еще раньше пришли, — сказала девушка. — Все уж спать легли, а вы гуляете.
— А чего б не погулять? — пожал плечами Леопольд. — Вот человек вообще только что, час назад, проснулся. Кстати, познакомься — Кристоф.
— Очень приятно, — сказала девушка, — Эльза. Вы всегда так допоздна спите?
— Нет, — сказал Кристоф. — Что вы, право, только лишь иногда, по самым большим праздникам…
— А вчера неужели праздник был?
— А как же! Святителя Вездекакия! — хором ответили друзья.
Эльза расхохоталась.
Лишь когда они вышли на скупо освещенную газовым фонарем улицу Пятидесяти Трех Великомучеников, Кристоф взглянул в лицо своей собеседницы и остолбенел, как святой Евграф, пораженный молнией. Эльза спросила:
— Скажите, Кристоф, почему вы так странно на меня смотрите?
— Я видел вас во сне, — сказал Кристоф.
— Неужели? — спросила Эльза.
— Наверное, ты была в его сне графиней, — сказал Леопольд, — за тебя нашему бедняге Кристофу потом оборвали уши.
— Неужели то, что вы говорите, правда? — спросила удивленно и вместе с тем немного смущенно Эльза.
— Истинная правда, — сказал Кристоф. — Только в моем сне вас звали Вероникой. Я объяснился вам в любви…
— Можете объясниться и наяву, — сказала Эльза, — только учтите: целоваться я с вами не собираюсь.
«Тысяча дьяволов! — только и успел подумать безмерно удивленный Кристоф. — Что ж за сон такой мне снился?» Но толком додумать свою мысль он так и не успел.
— Поберегитесь, люди! — раздался чей-то-чужой-хриплый-странно-узнаваемый-голос. Затем возникло зловоние, до ужаса, до жути знакомое. Россыпь кусачих мурашек промчалась по коже. «Что это?…» — подумал Кристоф, но в очередной раз не успел додумать мысль до конца.
— Готов поклясться всеми пятьюдесятью великомучениками, — сказал Леопольд, — что не слышал, как он приблизился…
Кристоф едва успел оттащить Леопольда и Эльзу с дороги. Прижавшись к стене старого двухэтажного дома, они смотрели, как по узенькой улочке прогромыхала шаткая телега, влекомая двумя исхудавшими клячами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79