И будет прав. Ведь это была превосходная картина.– Шедевр, – подтвердил Раймон Грихальва. – Чтобы юношу признали Одаренным, он обязательно должен написать превосходный автопортрет.– Так он уже знает? – допытывалась она, У Раймона окаменело лицо.– Я полагаю, от него это скрыть невозможно, – ответил он, тщательно подбирая слова. – Но не стоит бояться его гнева. Он не накажет тебя.– Но ведь он имеет на это право.– Разумеется, имеет. Но… – Раймон легонько махнул рукой, – это не столь существенно.– Не столь существенно? – Она была поражена, но разве мог он ожидать иной реакции? Она знала правду о Пейнтраддо Чиеве, но он-то не знал. “Надо притворяться, что я думаю только о Томасе, о том, как он теперь ко мне относится”. – Как же так! Вы сами видели, что я натворила!– Это верно, – кивнул иль агво. – Я видел, что ты натворила. Думаю, ты и сама это знаешь.Дабы не сболтнуть лишнего, понадобилось целиком сосредоточиться не на том, что она знает, а на том, что ей полагается знать.– Вы меня накажете, – глухо сказала она.– Естественно, – подтвердил он. – Нельзя безнаказанно нарушать компордотту. (Так назывался свод правил безупречного поведения, определенный Вьехос Фратос для семьи Грихальва.) – Что я должна сделать? – У нее пересохло во рту.– Сааведра, правильнее было бы спросить, чего ты не должна делать.– Не должна?– Тебе запрещается в течение года встречаться с Сарио. Это ее потрясло.– Год?– Да. Целый год.– Но ведь… – Такого страшного приговора она никак не ожидала. – Агво, но ведь он мой единственный друг, – слабым голосом призналась она ему в том, в чем не призналась бы никому другому, даже Сарио, хотя наверняка Сарио тоже считал себя ее другом.– Я знаю. А у Томаса был единственный автопортрет.Даже в отчаянии Сааведра не упустила возможности спросить:– Агво, но ведь он напишет новый портрет, да?– Нет, – ответил он, – не напишет. Конечно, как же иначе? Мертвецы не пишут картин. Но ей была нужна полная ясность.– Может, не такой же точно, а…– Нет, Сааведра. Такие картины создают только раз. Лишь поэтому они дороги.И лишь поэтому в них скрыта магическая сила. Сааведра прикусила верхнюю губу.– Так мне теперь что, домой? В ссылку?– Тебе нельзя общаться с Сарио. Конечно, вы будете видеться, в Палассо Грихальва вряд ли можно этого избежать. Но разговаривать друг с другом вам запрещается, как и проводить вместе свободное от уроков время. Между прочим, от меня не укрылось, – добавил Раймон с мимолетной улыбкой, – что ты, Сааведра, очень способна для юной женщины. Ты уже в том возрасте, когда у мальчиков и девочек проявляется талант, и мы, воспитатели обязаны следить за его созреванием и выделять наиболее способных подростков.Сааведру бросило в жар. Она промолчала.– Наш маленький Неоссо Иррадо уводит тебя с пути истинного. Или ты думаешь, мы слепы? Сааведра, ты хорошая девочка, но слишком легко поддаешься его влиянию. Из-за него нарушила компордотту, а ведь было бы гораздо правильнее, если б не ты с него, а он с тебя брал пример. Или ты думаешь, мы не догадались, кто привел тебя в кречетту? Не в твоем характере нарушать запреты.На это ей сказать было нечего, хотя голову распирало от мыслей.– Плохая компания, – наставительно молвил Раймон Грихальва, – даже талантливых не доводит до добра.Сааведра больше не думала о себе, о том, что сделала, – только о Сарио.– Агво, но ведь он вовсе не плохой! Он Одаренный, я это точно знаю.– Что ж, Сааведра, твоя верность дружбе похвальна.– Агво Раймон, тут дело не только в дружбе. – Решительный тон удивил ее саму. Должно быть, вера в Сарио столь огромна, что ее невозможно скрыть. – Он лучше всех остальных.Его лицо стало непроницаемым.– Почему ты так думаешь?– Я это чувствую. Просто знаю, и все. Это у меня в сердце. – Она коснулась груди. – Он всегда был не таким, как другие, с самого начала. И все об этом знают. Потому-то и обращаются с ним так плохо, дразнят, смеются над ним, внушают, что он слишком маленький… Потому что и они это чувствуют. Сколько бы ни издевались над ним, понимают, что на самом деле он выше любого из них. Агво, у него есть не только подлинный талант, но еще и душа. – Она смотрела в спокойные очи Раймона Грихальвы, искала в них понимания. – Мы делимся на тех, кто всю жизнь мечтает стать лучшим, и на тех, кому незачем мечтать, а надо лишь сделать это. Получить то, что и так тебе принадлежит. – Сааведра печально вздохнула. – Агво, "ему завидуют. Даже муалимы… Они понимают, кем он может стать.Раймон поднял руку, призывая ее умолкнуть.– Действительно, мы умеем отличать детей, обладающих столь дорогим для нас талантом. Но без наказания обойтись невозможно, как и без компордотты. Дар лишь тогда приносит семье ощутимую пользу, когда его обладатель понимает, что злоупотребление им чревато опасными последствиями.Она кивнула, подумав, что Томас об этих последствиях узнал не понаслышке.– Ты сама видишь, как мало нас нынче. И мы должны заботиться об оставшихся. Мы не можем позволить запальчивому юнцу расшатывать устои нашей семьи.Она снова молча кивнула.– Поэтому тебе, Сааведра, лучше держаться от него подальше. Пусть расцветает твой дар, и меньше заботься о Луса до'Орро твоего приятеля, чем о своей собственной.Она чуть не вздрогнула. Откуда он знает?Раймон Грихальва улыбнулся.– Муалимы очень требовательны, угодить им подчас невозможно, но у них тоже отменное чутье на талант. А ты им не обделена, уж поверь.– Где ему до таланта Сарио!– Сарио? Да, пожалуй… Но без дисциплины дар – ничто. Какой от него прок, если он неуправляем?Они ушли от опасных тем, углубились в философию искусства. Сааведра оживала под одобрительным взором Раймона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118