новость, которой она боялась, откладывалась.
— Каму-сум начал подготовку. Он отправит варваров на север по каналу.
Суйюн кивнул.
— Простите меня за мои слова, но, я думаю, нам следует сделать больше. Мы должны организовать постоянную торговлю с кочевниками, восстановить хорошие отношения. Нам надо отправить послов и подарки, когда будут объявлены вожди, и позволить варварам торговать за границей более свободно. Если мы не… — Суйюн кивнул на варварскую армию, быстро исчезающую в темноте. — Когда-нибудь появится другой хан.
— Уверена, вы правы, брат, — ответила Нисима. — Будет трудно убедить Совет, что это мудрый путь — ненависть к варварам велика, — но я поговорю с моими советниками.
— Могу я также предложить, чтобы Калам стал послом между кочевниками и Ва?
Это удивило Нисиму. Она почувствовала, что уходит все дальше от вопроса, который должна задать.
— Разве он не должен остаться с тобой до смертного одра?
— Та-телор — строгий закон, но в теперешнем мире он сильно изменился. Я говорил Каламу об этом, и он согласился, если Императрица пожелает. — Очень тихо Суйюн продолжил: — Калам понимает, теперь он не сможет следовать за мной в путешествии.
Нисима издала громкий вздох, опустив глаза на руки монаха, обнявшие ее.
— В твоих глазах я вижу, что ты принял решение, Суйюн-сум, — тихо произнесла Нисима. — Ты продолжишь странствия?
Суйюн погладил ее руку.
— То, что ты видишь, Ниси-сум, — спокойствие намерений. Хотя мне предсказывали, что я буду искать его всю жизнь. Но уже сейчас я обрел смысл жизни — я буду искать Учителя. Мое призвание — служить ему, как ваше — править Империей.
Все чувства и мысли Нисимы смешались, словно бесчисленное множество иголок пронзило тело. Это не отсутствие чувств, а наоборот — избыток. Слишком много и сразу, она не могла разделить их и взять под контроль. Нисима не знала, что делать, будто ей сообщили еще об одной смерти.
— Мы никогда не встретимся? — заставила себя спросить Нисима.
— Не знаю, Ниси-сум, — ответил монах.
Нисима услышала, каким нежным стал его голос. Он взял ее на руки. У нее не было сил.
— Значит, ты не Учитель? Ты знаешь это наверняка? Суйюн кивнул.
— Когда я впервые встретил Кинту-ла, когда она распростерлась передо мной и стала молиться на своем языке. Позже я понял некоторые из ее слов: тот, кто несет Слово. Среди людей гор есть ясновидящая — старая женщина. Твой брат говорил с ней. Она спросила его обо мне. В древних свитках, говорящих о пришествии Учителя, также сказано, что один понесет Слово. Ботаистские ученые долго думали, что это другое имя Учителя. Но это не так. — Нисима услышала, как глубоко вздохнул монах. — Это мое имя, Нисима-сум. Я буду нести Слово Учителя. Он послал за мной. Он несколько раз посылал за мной, а я не понял.
Часть Нисимы хотела возразить, призвать на помощь логику, но другая верила, что он не может ошибиться в этом деле.
«Он один остановил варварское нашествие, — говорила она себе, — среди старших братьев он внушал благоговение и страх, сестры последовали за ним с того дня, как он прибыл в Ва. И теперь он идет, чтобы встретить того, кто достиг совершенства, — словно Ботахара переродился. Нет сомнений, что я не играю важной роли в его жизни. Как я могла думать, что он останется со мной?»
— Тогда нет сомнений, — промолвила Нисима, пытаясь справиться с эмоциями, вызванными ее мыслями. — Ты должен искать Учителя.
— Возможно, я еще не достиг совершенного спокойствия, — нежно сказал Суйюн. — ибо я не знаю, как уйти, если мое сердце здесь, с тобой.
Нисима обняла его, прижала к себе.
— Тогда ты должен остаться, пока не узнаешь. «Он хочет, чтобы я отпустила его», — подумала она.
Суйюн отвел локон с ее шеи. Он молчал. На небе стали появляться звезды, и даже на западе свет совсем исчез. Нисима почувствовала, как из всех смешавшихся чувств поднимается печаль, оставляя позади все остальное.
Уже почти стемнело, когда они снова заговорили. Молчание нарушил Суйюн.
— Я хочу взять подарок Учителю, но то, что я хочу подарить, не в моей власти.
— Если я могу помочь в этом, скажи, Суйюн-сум, — без колебаний ответила Нисима.
— Тогда я попрошу тебя написать стихотворение.
— Это то, что ты отдашь Учителю?
Нисима откинулась назад, чтобы увидеть его лицо. Он улыбнулся.
— Да. Этого он хочет, я уверен.
— Суйюн-сум, Учитель — живое свидетельство Пути. Он ближе к богу, чем кто-либо. Конечно, ему не нужно мое стихотворение.
Суйюн прижался к ее лбу своим.
— Стихотворение — то, чего он желает, — серьезно сказал монах.
— Но что я могу написать? Какие слова послать Учителю?
— Не важно. Напиши о закате или становлении Императрицы, о твоем садике. Важно, что это от тебя и подписано твоим именем.
— Суйюн-сум, это необычная просьба, если не сказать больше.
— Я прошу слишком много?
— Нет. Если стихотворение — то, чего ты желаешь, я попробую написать о том, кто достиг просветления.
Суйюн прижал Нисиму к себе, потом, к ее удивлению, отпустил, указав на рабочий столик.
— Ты же не ждешь, что я сейчас же начну? Ведь нет, Суйюн-сум, мне надо подумать.
— Тебе не нужно время думать. Трех строчек достаточно. Рискну предположить, что этого будет довольно.
Он снова улыбнулся, и Нисима начала сомневаться, серьезно ли Суйюн говорит.
Встряхнув руками, Нисима повернулась к столику и начала готовить чернила. Сделав это, почувствовала, как пальцы Суйюна начали исследовать заколки, державшие ее волосы. Хотя это не давало сосредоточиться, Нисима не просила его остановиться, ибо для нее это был знак близости, которую, она надеялась, Суйюн когда-нибудь почувствует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168