Как он догадался? Она ведь предприняла все предосторожности. Да помилует ее Ботахара — княжне вдруг показалось, что Яку знает ее самые тайные мысли, самые сокровенные мечты.
31
Сёнто уже много месяцев не садился на коня. Он прекрасно сознавал, что перегружает отвыкшие от верховой езды мышцы, но, несмотря на это, испытывал настоящую радость — наконец-то он был вдали от нескончаемых городских стен и скучных придворных Рёдзё-Ма.
Свита наместника преодолела небольшой подъем; на долю секунды открылся, а затем исчез вид на каменную башню — серые плиты, покрытые вьющимися стеблями линтеллы. «Скоро я узнаю, — промелькнуло у Сёнто, — насколько верны донесения, которые мне приносят».
Новый наместник императора удалился от города на расстояние одного дня езды, чтобы совершить осмотр укреплений. Предметом осмотра якобы служила внутренняя линия фортификаций Сэй: широко протянувшаяся цепь дозорных башен и в некоторых местах участков сплошной стены, выстроенной столетия назад, в эпоху наивысшего могущества варваров.
Тогда приграничные территории провинции пали под натиском варварских племен, и после долгой, кровавой войны сэйянцы построили оборонительную линию. Здесь имперская армия остановила нашествие дикарей, но на то, чтобы изгнать их обратно к границам Ва, потребовалось целых три года. В итоге войско императора сокрушило варваров, а остатки племен захватчиков были отброшены в дикие северные степи и еще дальше, в глубь бесплодных пустынь. Как всегда, они рассеялись без следа.
Дед Сёнто участвовал в той войне совсем еще молодым генералом. Пожалуй, это был единственный раз, когда империя подверглась настоящей опасности — разумеется, извне. Для семей из внутренних провинций до сих пор считалось честью упомянуть, что их предок «воевал с варварами, когда те были сильны». Почти в каждом доме дед или прадед ушел сражаться против дикарей, и лишь немногие воины вернулись из тех боев. В Сэй к этой войне относились иначе, нежели в других провинциях, и Сёнто помнил об этом.
Сэйянцы также не забыли, что именно Сёнто вместе с молодым императором вели за собой солдат в отчаянных сражениях, которые позволили оттеснить орды варваров, заполонивших приграничные территории Ва. Славный предок Сёнто водрузил знамя своего Дома, изображающее белый цветок синты, в землю Сэй, и это тоже стало легендой, которую до сих пор пересказывали гордые северные воины. Недаром имя того Сёнто было Мотору. «Когда я в следующий раз окажусь на этом месте, варвары будут прятаться в самом сердце бесплодной пустыни, дрожа от страха, или же насадят мою голову на копье. Дальше Сёнто не отступит». Так он сказал и остался верен своему слову. В решающей битве воин погиб, но не уступил ни пяди земли дикарям. Император Дзирри упал на колени, когда узнал а смерти Сёнто.
Кровь врагов
Смешалась с кровью
Наших братьев —
Генералов и простых солдат.
Мотору.
Вонзенная стрела…
Спасти страну
И голову сложить
Средь безымянных.
Дзирри, Император
Сёнто знал это стихотворение еще с детства. Ребенком он испытывал благоговейный страх при мысли, что это имя связано с великими деяниями, с историей Ва. Его дед был человеком, которого любил и о котором скорбел Сын Неба. Проезжал ли предок Мотору по этой дороге? Сёнто смутился и встряхнул головой, чтобы вернуться в настоящее, но прошлое не хотело отпускать его.
Стражник принес меч Сёнто, недавно врученный ему Сыном Неба, а когда-то подаренный дедом Сёнто другому императору. Аканцу Второй предвидел, что клинок понадобится Сёнто. Даже сейчас, стоило ему подать знак и протянуть руку, эфес этого меча лег бы ему в ладонь. Да, Сын Неба стремится его погубить, однако нельзя не признать, что подарок был достойным государя.
В Сэй были и те, кто расценивал приезд генерала Сёнто как повод для беспокойства или дурное предзнаменование. Кроме всего прочего, ходили слухи о новом пришествии Золотого Хана. Для, суеверных возвращение Сёнто в такой момент было слишком важным событием, чтобы счесть его случайным совпадением.
Князь со спутниками въехал в небольшой лесок и сразу же ощутил заметное похолодание. На здешних папоротниках еще оставались следы утренних заморозков. Иней напоминал о наступающем времени года — близкой зиме, с которой жаркие лучи солнца пока не желали смириться. Лошади тревожно всхрапывали; облачка пара, вырывавшиеся из ноздрей животных в прозрачный воздух, делали их похожими на огнедышащих драконов.
Сёнто оглянулся через плечо и рядом с собой увидел духовного наставника. «Он отлично подготовлен, — думал князь. — Я — боевой командир, и мне положено ехать верхом. Очевидно, мои советники должны следовать моему примеру, хотя до этого ни один из пятисот монахов не садился на коня».
Суйюн прекрасно держался в седле. Сёнто пришло в голову поинтересоваться, где ботаисты нашли учителя для инициата, ведь члены ордена никогда бы не доверили обучение своего собрата постороннему. Суйюн также демонстрировал редкие для духовного лица познания в военном деле — братья-ботаисты действительно ничего не упустили и, кроме того, не позволили своим религиозным доктринам помешать подготовке их юного протеже. Даже последователи Просветленного Владыки нынче исповедовали практицизм. Несмотря на явные преимущества столь тщательной выучки Суйюна, у Сёнто она почему-то вызывала смутное беспокойство.
Князь покачал головой и снова вернулся мыслями к насущным заботам. Навстречу отряду Сёнто попалась группа солдат — уже вторая с тех пор, как они въехали в лес. Сёнто вовремя пришпорил коня и успел расслышать, как молодой офицер докладывал командиру, что солдаты прочесали опушку за деревьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157