Через полчаса они добрались до моста, точнее, до того, что осталось от него. Средний из трех пролетов отсутствовал.
Горгас выругался:
– Проклятие. Придется возвращаться к броду. – Он нахмурился. – Досадно. Наверное, кому-то понадобились камни, вот и разобрали мост. Я пришлю починить переправу, но, конечно, не сегодня.
Возле брода стояла виселица с покачивающимся на веревке телом. Горгас воздержался от комментариев, а у Полиорциса не возникло желания задавать вопросы. Тело выглядело так, словно провисело пару недель.
– Когда у меня появится время, – сказал Горгас, выезжая на берег, – обязательно займусь дорогами. Ожидать, что люди сделают все сами, бессмысленно, они только переругаются из-за того, кто за что отвечает. Я знаю, что у вас, в Империи, есть специалисты по прокладке дорог, люди, которые ничем другим не занимаются, я бы с удовольствием нанял несколько человек.
Примерно через час пути дорога свернула к усеянному ячменем полю, которое являло собой печальную картину. Дождь прибил колосья к земле. А кружившие стаи голубей и грачей не позволяли надеяться, что после них здесь останется хоть что-то. Горгас вздохнул и проехал напрямик к высокой и колючей «живой» изгороди. Старые, покосившиеся ворота заросли шиповником и терновником.
– Давно не подъезжал с этой стороны, – сказал Горгас. – Теперь вы понимаете, почему здесь так нужны нормальные дороги.
Он спрыгнул с лошади и принялся рубить кусты, но шиповник плохо поддавался мечу, который лишь скользил по упругим, пружинящим веткам.
– Извините, придется объехать с другой стороны. Ну уж я выскажусь насчет этих ворот!
Полиорцис устало вздохнул.
– Как скажете, – пробормотал он. – По-моему, дождь снова собирается.
К тому времени, когда они подъехали наконец к дому, было уже темно, и Полиорцис смог различить лишь силуэт крыши и неясную паутину ветвей на фоне неба. Он услышал, как зацокали по камню копыта, как крикнул что-то Горгас, дверь открылась, в узкую щель нехотя пролился бледный, желтоватый свет, какой дают обычно густой свиной жир и экономно наструганные лучины. Пахло здесь так, как и подобало пахнуть в крестьянском хозяйстве. Спешившись, Полиорцис угодил в лужу. Он вытер лицо успевшим промокнуть рукавом и последовал за Горгасом к свету.
– Ничего особенного здесь, конечно, нет, – бодро сообщил Горгас.
Горгас был прав: ничего особенного здесь не было. Не было вообще ничего: тусклый свет лампы, заправленной жиром, не давал возможности рассмотреть то, что лежало под ногами, но, вероятно, это были старые, сырые плетеные тростниковые коврики, издававшие далеко не самый приятный запах. В большой комнате, куда его привел хозяин, стоял большой, незатейливо сколоченный стол, уставленный деревянными и оловянными блюдами с какими-то корками. За столом сидели двое мужчин; перед каждым из них стояла большая кружка из рога. На Полиорциса они не обратили никакого внимания.
– Мои братья, – объявил Горгас. – Слева – Клефас, а справа – Зонарас. – Мужчины не шевельнулись, лишь немного повернули головы, посмотрели на гостя и снова уставились друг на друга. – Извините их и не обижайтесь, они устали после трудного дня. Сейчас у нас много работы: срезаем тростник у реки и делаем сыр для сидра.
Не дождавшись никакой реакции от Клефаса и Зонараса, Полиорцис осторожно опустился на трехногую табуретку и опасливо положил руки на не менее грязный край стола. Горгас, забравшись на стул, искал что-то на стропилах.
– Как дела с тростником? – спросил он, обращаясь к братьям.
– Плохо, – ответил Зонарас. – Слишком сыро. Придется подождать неделю, может быть, вода спадет. Хотя может и дождь пойти. В общем, я бы особенно не рассчитывал…
То, что искал под крышей Горгас, оказалось сеткой с большой головкой сыра, обмазанной чем-то серым.
– Клефас, у нас есть свежий хлеб?
– Нет, – ответил Клефас.
– Вот как? Ну, ладно, обойдемся без него. А сидр в кувшине еще остался?
– Нет.
Горгас вздохнул.
– Хорошо, я принесу из подвала, – сказал он, забирая кувшин. – Сейчас вернусь.
За время его отсутствия – а оно показалось Полиорцису довольно долгим – ни один из братьев не шелохнулся. Когда Горгас вернулся, в руках у него был не только кувшин с сидром, но и буханка твердого на вид хлеба.
– Не мешало бы подбросить в огонь еще дровишек, – заметил Горгас, но никто не откликнулся.
В доме было не только холодно, но и сыро.
– В общем, – сказал Горгас, нарезая хлеб собственным ножом, – вы хотели увидеть Месогу, и это довольно типичная картина. Вот. – Он протянул гостю тарелку с хлебом и сыром. – Сейчас дам вам кружку и налью сидра.
– Нет, спасибо, – запротестовал Полиорцис, но было уже поздно. Рассмотреть напиток как следует он не мог, но на поверхности плавало что-то, подозрительно похожее на солому.
– Спать ляжете в моей комнате, а я как-нибудь устроюсь с Зонарасом.
Зонарас хмыкнул.
– Ну, вот. – Горгас сел наконец на стул и, отломив хлеба, обмакнул его в сидр. – Это и есть дом. Кому-то нравится, кому-то нет. Лично я считаю, что вам далеко до Месоги по части доброго, старомодного гостеприимства.
Полиорцис напомнил себе, что он дипломат, и промолчал. За день он успел изрядно проголодаться, так что теперь даже отважился проглотить кусочек сыра, оказавшегося очень крепким, пахучим и отвратительным. Горгас спросил у братьев, осталось ли сало. Сала не осталось.
– Надо бы посмотреть крышу сарая, – сказал Клефас. – Времени не будет, пока не заготовим сено. Если с тростником ничего не получится, придется покупать. Если будет у кого.
– Хорошо, – сказал Горгас.
– И яблоки надо убрать, – продолжал Клефас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182