Потом мужчина отправлял готовое изделие в ящик, если обнаруживалось какое-то отступление от нормы.
Сделав глубокий вдох, Бардас подошел к станку, опустил лоток со стальными пластинками на скамью и повторил уже опробованную процедуру инспекторского контроля. Этот рабочий воспринял его требования менее скептически (возможно, ему было наплевать на мнение незнакомца), а потому делал все так, словно за спиной никто и не стоял. Обработав все принесенные детали, он молча посмотрел на чужака.
– Хорошо, – сказал Бардас. – Куда все это идет дальше?
Мужчина ничего не ответил, но кивнул в сторону западного крыла галереи. Прижав лоток к груди – он был не легкий и слегка прогибался под весом примерно сорока стальных наплечников, уложенных аккуратными концентрическими полукружьями и напоминавшими тонко нарезанные куски копченого лосося, Бардас пересек мастерскую, надеясь, что ему удастся самому выйти к пункту назначения, а не таскаться с грузом по всему помещению, выставляя себя в глазах рабочих полным идиотом. К счастью, удача продемонстрировала свою снисходительность, направив его прямиком к человеку, который с помощью молотка и пробойника делал отверстия для заклепок в изогнутых пластинках, идентичных тем, которые лежали на лотке Бардаса.
– Все просто, проще не бывает. – Рабочий явно обрадовался возможности объяснить суть совершаемых им операций заместителю инспектора. – Кладешь заготовку на верстак… вот так. Находишь отметки, их делают ребята-разметчики. Приставляешь пробойник, придерживая заготовку левой рукой… вот так. Бьешь молотком… так! – и на тебе! Готово. Ну как, просто?
Бардас кивнул.
– Да, – сказал он.
Действительно, операция казалась простой.
– И еще одно: это не только просто, но и чертовски нудно.
– Что?
Мужчина поднял глаза:
– Знаете, сколько нужно было отработать на этом месте? Целых две недели, пока не придет кто-то новенький, а меня не переведут на другую работу, которой я и обучен. Я рихтовщик. И знаете, сколько я уже торчу здесь? Шесть лет. Шесть долбаных лет, занимаясь черт знает чем, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. – Он глубоко вздохнул. – Послушайте, раз вы заместитель инспектора, может, замолвите за меня словечко? Дело в том, что тот умник, который был тут до вас, обещал помочь, но с тех пор прошло уже два года, а что изменилось? Понимаете? Черта с два он что сделал, а я чувствую, что если задержусь здесь еще…
– Хорошо, – быстро сказал Бардас. – Предоставьте это мне, я посмотрю, что можно сделать.
– Правда? – Лицо рихтовщика засветилось радостью, но тут же помрачнело от наползшей тучки недоверия. – Если только не забудете, если вам будет не лень сказать, кому следует… Иначе я…
– Я займусь этим, – повторил Бардас, отступая на шаг. – Вы только предоставьте это мне…
– Эй, да вы даже не спросили, как меня зовут, – сердито крикнул ему вслед рабочий, но Бардас уже успел отойти на несколько шагов и не стал оборачиваться, притворившись, что не слышит.
Он шел быстро, как будто знал точно, куда идет, пока не споткнулся об огромную деревянную колоду и, чтобы не упасть, ухватился за край ближайшего верстака.
– Поосторожнее, – пробурчал стоявший за верстаком, – я чуть не размозжил себе палец.
Бардас поднял голову. Человек, которого он увидел, держал в одной руке что-то наподобие молотка. Инструмент был не похож на обычный молоток: вместо стального бойка на деревянной ручке крепилась полая трубка, набитая туго свернутой кожей.
– Извините, – сказал Бардас. – Я сегодня здесь впервые.
Мужчина пожал плечами:
– Ничего. Но в следующий раз будьте внимательнее и смотрите, куда идете.
На верстаке перед ним лежала деревянная чурка, вроде той, о которую споткнулся Бардас. В середине чурки – это оказался дуб – виднелось квадратное отверстие с воткнутым в него штырем, увенчанным железным шаром размером чуть меньше головы ребенка. Металлическая заготовка, которую рабочий держал над шаром, имела треугольную форму и отдаленно напоминала плоское блюдо. Похоже, из нее должен был получиться щиток для конического шлема устаревшего образца, все еще находившего применение в некоторых вспомогательных кавалерийских частях.
Мужчина заметил недоуменный взгляд Бардаса.
– Вам что-то нужно? – спросил он. Бардас пожал плечами:
– Я новый заместитель инспектора. Расскажите мне, чем вы здесь занимаетесь.
– Рихтую. Вы ведь знаете, что такое рихтовка, не так ли?
– Вот вы мне и объясните. Своими словами.
– Ладно. – Мужчина усмехнулся. – Присылают сюда кого-то, кто ни черта ничего не знает. Впрочем, меня это не касается. Ну, так слушайте. Рихтовать – это отбивать молотком внешнюю поверхность почти законченной детали, чтобы убрать выпуклости и впадинки, сделать ее гладкой, готовой для полировки. Сама форма обрабатывается с внутренней стороны, а мы лишь легко проходимся по внешней, не трогая металл, а как бы поглаживая его. Я бы не рассказал вам всего этого, если бы вы были настоящим инспектором, потому что сразу вылетел бы с работы. Хотите посмотреть, как это делается?
Бардас кивнул.
Рихтовщик положил пластину на железный шар и принялся легонько постукивать по ней своим странным молотком. Похоже, он совсем не прикладывал силы, позволяя инструменту падать под действием собственной тяжести.
– Весь фокус в том, чтобы не бить сильно, нужно просто давать молотку упасть: этого вполне достаточно. Поэтому я и держу его по-особенному, между средним пальцем и основанием большого. Видите? – Он поднял правую руку, демонстрируя прием. – Ну, хотите попробовать?
Бардас замешкался с ответом, потом кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182