Итак, – продолжал он, – мы остаемся на месте. Знаете, сколько стрел у каждого кочевника? Пятьдесят. Половина – за спиной и еще столько же на седле. Они уйдут, когда выпустят все, и тогда мы возобновим свою работу.
Конечно, он был прав. Вскоре лучники отошли, оставив на поле боя почти сто тысяч стрел, запас которых вовсе не был неиссякаем. Стрелы были повсюду: в земле, в деревянных рамках требушетов, в бортах повозок, в тентах палаток; торчали из рук, ног, тел раненых и убитых; они устилали территорию лагеря, подобно ковру внезапно пробившихся цветов; покрывали телеги и орудия, как мох или лишайник; они потрескивали под ногами артиллеристов, вышедших из-за укрытий. Подобно муравьям или комарам, стрелы проникали даже в закрытые помещения; словно пчелы, усыпленные дымом пчеловода, они лежали тут и там.
– Уберите здесь все! – кричал кто-то из офицеров. – И поскорее займитесь орудиями, время уходит. Где главный инженер? Нам понадобится двенадцать новых расчетов для шестой батареи. Список потерь… где эти чертовы списки? Неужели мне самому надо все делать?
Половина артиллеристов была выведена из строя; большинство ранены, но и убитых тоже хватало. Раненые лежали или сидели вокруг повозок, из них торчали стрелы; лекари сбивались с ног, вытаскивая зазубренные наконечники и бросая их тут же на землю. Время от времени кто-то умирал, тихо и спокойно или шумно и нервно, и тогда появлялись люди с тележками и грузили умерших, словно бревна для частокола.
Офицеры пришли к Бардасу и спросили, что делать дальше.
– Продолжаем, – ответил он. – Бейте по дороге и частоколу. Артиллеристов у орудий могут заменить алебардщики; надо лишь, чтобы у каждого орудия был хоть один опытный бомбардир, который говорил бы им, что делать.
Солдаты ходили по лагерю с большими плетеными корзинами, собирая стрелы: неразумно терять качественный материал, который вполне мог еще пригодиться, если не в этой войне, то в следующей. В распоряжении Империи были лучники, а значит, могли понадобиться и стрелы. Заполненные корзины ставили в бочки, а бочки грузили на повозки. Сломанные стрелы сортировались: наконечники шли на лом, древка на растопку или в распоряжение плотников, которые находили им практическое применение. Взвод пикейщиков сидел кружком у костра, срезая перья и бросая их в большие глиняные горшки. Впоследствии этими перьями набивались матрасы.
Бардас объяснял офицерам ситуацию:
– Это был жест, только и всего. А жесты следует игнорировать, как поступали ваши матери, когда вы в детстве отказывались есть кашу.
Говоря это, он думал о втором уровне пробы, испытании стрелами. Сталь доспехов должна выдерживать удар стрелы, выпущенной из девяностапятифунтового лука с тридцати ярдов. Большая часть доспехов не выдержала испытание и была отправлена на лом вместе с использованными наконечниками стрел.
Требушеты привели в порядок, и рычаги поднялись в воздух, словно молоты над наковальнями, швыряя камни на стоявшую на холме крепость.
– В основном, – говорил кто-то, – мы заделываем выбоины их снарядами, они как раз нужного размера, хотя иногда приходится обтесывать края. Не помешало бы еще несколько лебедок; сейчас их у нас почти не осталось.
Темрай старался сосредоточиться, но получалось плохо. Ему казалось, что обстрел продолжается уже несколько лет, что иначе просто не может быть, и он уже давно перестал обращать внимание на падающие сверху камни. Утром ему сообщили о смерти Тилден: ее убило осколком, когда перелетевший крепость снаряд ударился о выступ скалы. Темрай выслушал известие, но ничего не почувствовал; ему никак не удавалось сконцентрироваться на важном при постоянном грохоте и сотрясении земли под ногами. Он понимал, что все это делается специально, чтобы выманить его из крепости на равнину, и не собирался поддаваться на уловку. Такое у него уже бывало.
– Что с частоколом? – спросил вождь. – Леса хватает?
– Не совсем, – сказали ему. – Как ты и приказал, занимаемся в первую очередь дорогой, а на нее тоже лес нужен. Вытаскиваем задние столбы из верхнего частокола: от него толку все равно мало. Пока что бреши удается закрыть, но долго так продолжаться не может. Если делать так и дальше, появятся слабые места.
Темрай нахмурился; пытаться удержать в голове тему разговора было почти то же самое, что и стараться покрепче ухватиться за веревку: чем сильнее сжимаешь пальцы, тем острее боль.
– Несколько очевидно слабых мест – не так уж плохо, – сказал он. – Слабое место в стене – соблазн для противника. Пусть попробует воспользоваться, рискнет нанести удар, а мы будем наготове. Иногда лучшая возможность выиграть сражение появляется тогда, когда ты уже почти проиграл.
Это замечание было воспринято без энтузиазма.
Однако это так, думал он, и если бы они лучше изучали прошлые войны, то поняли бы, что я имею в виду.
Однако к прослушиванию лекции на историческую тему никто готов не был, поэтому Темрай постарался оставить без внимания угрюмое настроение слушателей.
– В любом случае, – продолжал он, – продолжайте разбирать заднюю стену. Бомбардировка долго не продлится, можете мне поверить.
А почему бы и нет? Они же верили ему раньше, например, под стенами Перимадеи; верили еще тогда, когда он был всего лишь мальчишкой и не мог предложить им ничего, кроме своей уверенности в том, что знает, как все должно быть, и способности вселять в других свой энтузиазм. Теперь он был вождем Темраем, Покорителем Городов, так что у них имелось достаточно оснований верить его словам.
Но так не получилось.
Тем не менее это его люди, они сделают то, что им прикажут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182