Лошади разбежались, в том числе и тягловые, так что обоз пришлось оставить.
Встав перед выбором – тащить продукты или нести раненых друзей, – солдаты отказались от провизии. Они решили, что поскольку до кораблей уже недалеко, то можно немного поголодать. Никто из оставшихся в живых офицеров не сумел, либо не решился убедить их в обратном, так что когда кочевники повторили набег на следующий вечер, то почти не встретили сопротивления. Правда, на этот раз кочевники изменили тактику, отказавшись от пик и сабель в пользу луков. Не сближаясь с противником, они вели огонь со средней дистанции, что было не столь эффективно, зато давало преимущество в соотношении потерь. Остатки имперской кавалерии попытались отогнать нападавших, но ничего хорошего из этого не получилось, так как на почти четыре тысячи человек приходилось лишь несколько сотен лошадей, а лошадь – хорошая мишень.
Что касается легких пехотинцев и лучников, чьей обязанностью было отгонять в таких обстоятельствах надоедливых мух, то они совершили серьезный просчет, когда решили покинуть лагерь и спастись в темноте. Их подвели те самые кочки и рытвины: люди спотыкались и падали, получали растяжения и ушибы, так что, когда Силдокай обнаружил беглецов и окружил кордоном, они уже не имели ни сил, ни желания идти дальше. Часть из них погибла на месте, другие вернулись на следующий день к своим.
Из 50 тысяч сошедших с кораблей на берег, назад вернулись 15, провожаемые людьми Силдокая. Из оставшихся 35 тысяч по крайней мере половина полегли на равнине. Силдокай возвратился домой, флот взял курс на Остров, а не успевшие уплыть на своей шкуре убедились в правоте полковника Испела: на равнине действительно невозможно найти пропитание, если только ты не коза.
Силдокай объяснил свой успех, показывая всем книжечку, найденную им когда-то при разграблении Города и имевшую сложное название «Использование кавалерии в ходе продолжительных военных кампаний на открытой местности». Она была написана неким Сундасом Бессемином, одним из великих военных историков Города, подробно изучившим все операции знаменитого перимадейского полководца Максена.
Префект Ап-Эскатоя узнал о случившемся от самого быстрого, самого опытного курьера во всем имперском корпусе связи, покинувшего Остров через двадцать минут после того, как причалил первый корабль. Префект воспринял известие спокойно, лично проследил за тем, чтобы посыльному дали самую лучшую лошадь из кавалерийских конюшен для путешествия в центр провинции, Розен, после чего попросил принести жасминовый чай с медовыми пирожными, послал за советниками и просидел всю долгую ночь и весь день, составляя план дальнейших действий.
Бардас Лордан получил известие от армейского курьера, посланного субпрефектом спустя три часа после того, как о катастрофе узнали там. Он заставил курьера повторить рассказ трижды, после чего удалил всех и долго сидел в темноте. Когда капитан вышел наконец из палатки, то не выглядел ни чересчур озабоченным, ни встревоженным, он распорядился прибавить ходу и выставить дополнительные пикеты.
Горгас Лордан услышал о разгроме имперской армии от своего человека из окружения проктора Шастела. Повидавшись с посыльным, Горгас взял большой топор, который собственноручно насадил на новое топорище, и все утро колол дрова. Потом сам отправил трех гонцов: одного на Остров с подобающими случаю соболезнованиями и предложением помощи, другого тоже на Остров в сопровождении пятидесяти зловещего вида парней, чьи дорожные документы именовали их торговыми представителями, а третьего, самого надежного, в лагерь Темрая на краю равнины.
Сам Темрай узнал обо всем от Силдокая, когда тот возвратился домой со скоростью, рекордной даже для имперской почты.
– Сколько?— спросил вождь и, услышав цифры, только покачал головой.
Потом он вернулся к воротам, которые укрепляли по его распоряжению, и остаток дня пребывал в мрачном настроении.
Губернатору провинции сообщили о поражении утром того дня, когда его старшей дочери исполнялось четырнадцать лет. Он сразу же отменил все запланированные празднества, что в полной мере соответствовало обстоятельствам, и написал длинное письмо префекту Ап-Эскатоя, выразив свое сочувствие, непоколебимую поддержку и глубокую уверенность в конечном успехе. Пообещав выслать в качестве подкрепления новую армию из 150 тысяч пехотинцев, 60 тысяч всадников и мощной артиллерийской поддержки, губернатор вежливо осведомился о картине на шелке работы Маржента, которую префект обещал выслать еще два месяца назад, но которая так и не пришла. Затем составил донесение центральному правительству, находившемуся в провинции Козин, в восьми неделях пути, и попросил инструкций относительно судьбы префекта: предать ли его суду, просто заменить или оставить на посту. В конце концов, будучи человеком добросердечным, губернатор разрешил-таки отметить день рождения дочери, поручив главному астроному внести в календарь дополнительный и действительный лишь в течение данного года месяц под названием Потеря-и-Укрепление. Общество восприняло такой жест с пониманием и одобрением и даже сошлось на мысли, что такой месяц следовало бы сохранить и в будущем.
Геннадий узнал о происшедшем за обедом, накануне того дня, когда корабли достигли Острова. Один пехотинец, самостоятельно добравшийся до побережья, заблудился и вышел севернее нужного места, где наткнулся на группу шастелских торговцев, возвращающихся домой с известием о грядущем повышении цены на бустрофидонскую медь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182