— Алексий?
Патриарх поднял глаза и увидел Геннадия.
— Извините, одну секунду, — сказал он Лордану, который кивнул и продолжал работать. — Привет, Геннадий. Только вчера вспоминал о тебе. Даже не знал, жив ли ты.
— Я тоже. Я имею в виду, — поправился Геннадий, — не знал, жив ли ты. Доходили какие-то слухи, да уж очень невероятные. Боги мои, как я рад, что снова вижу тебя.
Алексий тепло улыбнулся.
— Я тоже. Хотя обстоятельства…
— Понимаю, — поспешно согласился Геннадий, — обстоятельства вряд ли можно назвать идеальными. Послушай, извини, если вопрос покажется идиотским, но когда это происходит? Мы в настоящем, или в будущем, или где?
Алексий немного подумал.
— Полагаю, это не настоящее; я хочу сказать, что еще не встречался с Бардасом в реальной жизни, даже как следует не выяснил, где он живет, знаю только, будто где-то в горах, то есть где угодно. Наверное, будущее.
— Понятно, — отозвался Геннадий. — Что ж, по-своему успокаивает. По крайней мере можно предположить, что оно у нас есть. У тебя все в порядке?
Алексий кивнул.
— Пожалуй. Очевидно, неудобства, неуверенность и беготня от погони подходят мне больше, нежели уют и покой. Я бы даже сказал, что чувствую себя на десять лет моложе, если бы знал, когда все происходит. А как ты?
— Ну, не так уж плохо. Средне, пожалуй. Если не считать, — добавил он, — проблемы, которая у меня возникла.
— Да? А в чем дело?
Силы небесные, он не понимает.
— Видишь ли, — сказал Геннадий нетерпеливо, — это не того свойства тема, которую мне хотелось бы обсуждать в присутствии… э-э… этой юной дамы. Лучше, видимо, в другой раз.
— Что? А, правильно. Надо будет попробовать, но только чтобы все было после этого раза. А то я не пойму, о чем ты говоришь.
— Алексий!
— Прости. Я не хотел быть грубым, просто… ну, немножко смешно, правда? Нормальные люди пишут письма. Извини; я лучше…
…И пальцы Геннадия вцепились в подлокотники кресла. Голова болела так, словно кто-то, приняв ее за воротный столб, прибил к ней перекладину.
— Вообще-то, — пробормотал он, — все было очень хорошо. Вы… э-э… научились это делать совершенно самостоятельно?
Мачера радостно кивнула.
— Оно просто как бы само пришло ко мне. Только я, конечно, все делаю неправильно, — спохватилась она, и лицо ее погрустнело. — Наверное, получилось, потому что раз вы присутствовали…
— Понятно, — уже спокойно сумел произнести Геннадий. — Значит, в первый раз слова были другие?
— Тогда этот старик и второй мужчина разговаривали, — ответила Мачера и коротко пересказала беседу. — Извините, неужели это означает, что я… ну, что-нибудь изменила?
— Ничего существенного, я уверен, — успокоил Геннадий, который отнюдь не был в этом убежден. — Того человека, с которым я разговаривал, зовут Алексий; в Перимадее он был моим другом и начальником. Он был там патриархом Фонда. — Девушка, как и следовало, была поражена. — А также, — продолжал он, сам не зная зачем, — величайшим, видимо, авторитетом в мире по… э-э… проекциям. Мы очень долго совместно исследовали этот предмет.
И чуть было не погубили себя и, возможно, каким-то жутким образом, а каким, и сами не понимаем, явились истинной причиной падения Города, и кто знает, какой еще нанесли вред…
— Чудесно! — воскликнула девушка. — Как вы думаете, он будет очень недоволен, если я… ну, поговорю с ним? Я имею в виду — сама. Просто задам несколько вопросов?
Геннадия как будто ударили ногой в живот.
— Пожалуй, лучше не делать этого, — удалось ему выговорить. — Он… э-э… очень замкнутый человек и…
— Разумеется. Не надо было мне даже предлагать. — Девушка посмотрела на свои ноги. — Боюсь, меня иногда немного заносит, — добавила она. — Это очень нехорошо, правда?
— Давайте просто скажем, что к подобным вещам следует относиться с должным уважением, — услышал Геннадий сам себя. — И, безусловно, с осторожностью. Я никоим образом не хочу вас пугать, но это может быть… э-э… буду с вами совершенно откровенен, может быть довольно опасным. Для вас, я имею в виду. Если продвигаться слишком быстро, не зная правильных приемов и тому подобного.
— Ясно, — проговорила девушка. — Ой, мне действительно очень жаль. Просто я не думаю, в этом моя беда.
Геннадий сделал глубокий вдох. Интересно, то, что он видел, было слабым проблеском света? Или просто дырой в небесах, через которую вот-вот снизойдет катастрофа?
— Ну да ладно, право. А вы делаете успехи. Весьма удовлетворительные успехи. Однако поскольку вы уже так продвинулись, может, вам действительно следует на некоторое время перестать выполнять проекции самостоятельно? Как вы полагаете?
— Ой, совершенно правильно, — быстро отозвалась Мачера; она была похожа на ребенка, которому пригрозили, что сейчас отнимут его любимую игрушку, а потом добавили милосердное слово «если». — Конечно, меньше всего мне хотелось бы проявить безответственность. Я хочу спросить… вы не отказались бы помогать мне? То есть быть там, когда я выполняю проекции? Конечно, если это вас не затруднит. Если затруднит…
Геннадий тонко улыбнулся.
— Именно для того я и здесь, не так ли?
Глава четвертая
— Надеюсь, что сегодня я не умру, — пробормотал магистр Джуифрез, занимая свое место на десантном баркасе.
Он оглядел товарищей по судну, пятьдесят алебардщиков Пятой роты Фонда, и подумал, многие ли из них сейчас чувствуют примерно то же самое? Худой, нервный молодой капрал сжимал знамя Пятой роты, на котором было начертано: «Аскетизм и усердие». Вряд ли эти понятия могут считаться настолько вдохновляющими, чтобы люди с радостью шли за них на смерть, что, возможно, и к лучшему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147