Скажи молодому Могре, что мы владеем жизненно важной информацией о войне, но держим ее в секрете по причине, связанной с политикой фракций. Ты, конечно, не знаешь, о чем именно идет речь, тебе лишь известно, что мы вот уже два часа сидим на секретном совещании. Если ты поспешишь, то уже часа через полтора созовут совещание, а у нас как раз хватит времени доесть обед и переварить его.
Предсказание Боверта оказалось точным. Спустя два часа он сидел в набитом зале Собрания каноников.
— В сущности, — начал он, — сказанное Анаутом минуту назад — правда. Я получил то, что можно назвать важными новостями о войне, однако никому ничего не рассказал. Почему? Я не верю ни слову из того, что услышал.
Сидящий на лавке сепаратистов Анаут Могре даже и не подозревал, насколько был близок к тому, чтобы попасться в ловушку.
— Предоставьте это решать ассамблее. Будьте добры, поделитесь своими новостями с нами.
Мигель Боверт с удовольствием подчинился.
— Так что вы сами видите, — заключил он, — я не хотел беспокоить достопочтенную ассамблею нелепой историей, основанной на магии и колдовстве, когда даже сам колдун не уверен, что информация достоверна.
Выкупщики засмеялись. Над лавками сепаратистов повисла напряженная тишина. Сейчас им придется либо согласиться с выкупщиками, либо признать, что предсказание Геннадия было верным. Если кризис окажется ложной тревогой, их будут высмеивать до конца дней. Если же все правда, выкупщики присвоят все заслуги себе. Ведь именно они услышали жизненно важную информацию во время обеда. Думать надо было быстро.
— Я ученый, — сказал Анаут Могре. — А одно из самых важных качеств ученого — умение признавать, что ты чего-то не знаешь. Я не знаю, верить в эту историю или нет. Скажу одно: история может оказаться как пустой болтовней, так и настоящим откровением. Лично я всегда предпочитал оставаться беспристрастным в спорах о прикладной философии. Однако задумайтесь о следующем. Если кризиса нет, а мы пошлем другую армию, что может произойти в худшем случае? Мы будем выглядеть идиотами. А теперь предположим: мы проигнорируем это сообщение, а на Сконе действительно произошла катастрофа. В худшем случае мы проиграем войну. Уважаемые коллеги, лучше стерпеть унижение, чем стать причиной поражения нашей армии. Я действительно хочу узнать, все ли в порядке с моим кузеном и его армией.
В результате решили отправить на Скону еще три тысячи солдат под командованием Анаута Могре. Когда Боверт и его гости вернулись домой, все обращались с Геннадием намного вежливее и без конца подливали ему вина, приговаривая, что они не возражают против предсказателей, но лишь до тех пор, пока их предсказания не начинают сбываться.
В жару баталии Горгас не мог перестать улыбаться. Когда сержант спрашивал, что такого забавного в том, что тебя атакуют с трех сторон, Горгас просто качал головой и говорил, что это личное.
Им повезло наткнуться на Авида Соефа, когда тот выходил из болот. Люди были истощены и измучены, их одежда облеплена грязью, в сапогах хлюпала вода; в результате они встали и отказались атаковать.
Положение сложилось серьезное. Даже с группой сержанта Байсса у Горгаса было не более четырех сотен человек против двух тысяч алебардщиков. С другой стороны, он не хотел стоять и ждать, не появится ли сзади другая армия, отрезав ему путь к отступлению. В голову приходила лишь одна мысль: попытаться загнать Соефа обратно в болото. Проблема заключалась в том, что в этом случае ему тоже пришлось бы туда идти. А в грязи лучники потеряют мобильность, которая давала им преимущество в бою. По крайней мере на равнине его люди могли обогнать алебардщиков. Поэтому Горгас решил спровоцировать атаку.
Соефу было все равно. Как только он увидел приближающихся лучников, сразу же отдал приказ отступать обратно в болото. Если Горгас захочет открыть стрельбу, ему придется подойти на расстояние двадцати ярдов, а это слишком опасно.
Раздраженный Горгас вернулся назад и приказал своим людям копать рвы. Все зависело от терпения. В конце концов, Соеф захватчик и должен искать возможности уничтожить армию противника. Рано или поздно атаковать ему придется, хочет он того или нет. К тому же рано или поздно у алебардщиков закончится еда. Это превратит противостояние в осаду без стен. Что касается другой армии, у Горгаса не было никаких оснований предполагать, что количество солдат противника бесконечно. Он сядет и будет ждать.
Горгас не знал, недооценил или переоценил он врага, когда посреди ночи справа от него материализовались алебардщики. Имело значение лишь то, что они ворвались в лагерь. Для стрельбы было еще слишком темно. Горгас проснулся с болью в шее, понимая: что-то не так. Он сунул ноги в сапоги (либо его ноги выросли, либо сапоги уменьшились, но раньше у него никогда не было столько сложностей с такой простой вещью), схватил плащ, колчан, новый чудесный лук и выскочил из палатки.
Он наткнулся на алебардщика. К счастью, тот его не заметил и не успел ударить. Огромным усилием противник оттолкнул Горгаса в сторону, дав ему шанс достать стрелу, которая через мгновение пронзила его грудь. Удивление, застывшее в глазах солдата, было красноречивее всяких слов.
По лагерю проплывали маленькие островки света, больше ничего, кроме шума и невидимого движения. Горгас вынул еще одну стрелу, пытаясь придумать, что же делать. Вокруг люди толкали, пинали и кололи друг друга. Где-то в пяти ярдах от него пробежал человек. Горгас, не задумываясь, прицелился и выстрелил. Он не знал, попал ли и даже в кого он стрелял. Не успел он достать новую стрелу, как кто-то налетел на него сзади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147