— Маркиз — наш творец, — пояснял Агвилла, сухо потрескивая клешнями, делая броски вперед и столь же проворно отскакивая назад. — Солнце восходит для нас в его глазах, руки его исцеляют, слова его подобны сладкой песне, ноги его, как сваи дубовые, щеки, как золотые груши…— Чушь и бред, — возразил Рональд, прервав это славословие, в котором отчетливо проступали мотивы Песни Песней. — Кровавый убийца, монстр и грязь от ног людских — вот что такое ваш маркиз.Агвилла впечатал клешню в столешницу с такой могучей силой, что она взлетела до потолка и упала за его игольчатым хвостом. Рональд ткнул вперед Исмигулью, но на этот раз гуманность сыграла с ним злую шутку — поскольку убивать бывшего друга он не хотел, то и метил вовсе не в голову. Меч скользнул по хитиновому панцирю, а в следующий момент рыцарь был примят к полу, а верный его клинок звенел по полу, отъезжая к стене. По счастью, Рональд успел схватить Агвиллу за птичью шею и удерживать чудище, не давая ему сдвинуться с места. Многочисленные ноги Агвиллы скребли по полу, но ослабить хватку ему не удавалось.— Не страшшно, не страшшно, — прошипел Агвилла. — Сейчас придет конец. Ты ведь хотел увидеть мою третью, любимую ипостась? Увы, для тебя она окажется последней из увиденных.Он отогнул голову назад — а затем резким движением двинул клювом Рональду по шлему. Словно взрыв прогремел внутри головы нашего бедного рыцаря, и только его мощные руки, что удерживали шею птицескорпиона, спасли его от смерти. Между противниками установился своеобразный статус-кво: клюв Агвиллы был бессилен, пока руки Рональда сжимали его горло.— Ничего, — несколько хрипловато обнадежил Агвилла. — Сейчас мы нанесем удар не в бровь, а в глаз!— В высшей степени благородное предупреждение, — скороговоркой проговорил Рональд. Могучий скорпионий хвост изгибался в воздухе, но рыцарь согнул шею так, что удар острой закорючки пришелся вновь по его шлему.— Хвост у меня крепкий, — заверил Агвилла. — Гораздо крепче твоего шлема.И ударил вторично. Рональду стало тошно. Он искал глазами меч, но тот был слишком далеко; Агвилла еще, заметив рональдов взгляд, заиграл многочисленными ногами в футбол, давая пас одной ногой другой, и заботливо забросил меч куда-то в отдаленный угол.— Это конец, — сказал Агвилла, улыбаясь хитрым птичьим глазом.Хвост его качался, как маятник, и выбивал на шлеме Рональда частую дробь, от которой у бедного рыцаря в глазах танцевали грации.Рональд задумался. Да-да, именно задумался: ведь мало что (за исключением разве что частой дроби в голове) мешало его мыслям; лежал он в привольной позе, опущенное забрало шлема позволяло вполне отвлечься от мирской суеты и жизненной ситуации. И подобно тому мудрому лососю, что отталкивается от капель, летящих ему навстречу, должны мы отталкиваться от препятствий на нашем пути и двигаться вопреки им. Ибо капли лишь бьют друг в друга, а вода поражает саму себя, и ее волны есть не что иное, как ступеньки в ней. «Поражает саму себя».Такова уж игра судьбы, что наименее ценные и, прямо скажем, самые пустые слова в по-настоящему мудрых речах Иегуды, этакий словесный балласт лексических конструкций, без которых воздушный шар человеческой мысли все же взлететь не может, способны были сейчас спасти благодарному ученику монаха-картезианца жизнь.«Поражает саму себя».На все понадобилась секунда: Рональд сжал горло Агвиллы со всей силой, на которую только был способен; птичья пасть раскрылась и издала леденящий кровь клекот — и в этот самый момент мощный хвост, просвистевший в воздухе и собиравшийся покарать голову Рональда и его шлем, вонзился в разверстый клюв.Рональд так и лежал, со скошенной набок головой.— Агвилла промахнулся! — сказал он.Чудовище посмотрело на него мрачно и удивленно, птичьи глаза налились кровью, и вдруг все оно откинулось назад и покатилось, как колесо, проезжая по полу то могучей грудью, то изогнутым хвостом. Проехав по каменному полу, Агвилла выехал в двери и укатился вниз по лестнице.Рональд встал, подобрал меч и глянул в дверной проем. Птицескорпион лежал на лестничной площадке и в агонии мелко подрагивал всей дюжиной конечностей. Рыцарь должен был почувствовать жалость — но почувствовал только стыд, что ее не чувствует.Однако надо было спешить — его ждало более важное дело. Чеканными шагами граф прошел по комнате и ударил по кованым железом дверям, ведущим в залу маркиза с такой силой, что они распахнулись настежь.— Ага! Вот и вы! Я вас ждал! — воскликнул маркиз.Он стоял посредине залы в треуголке, глубоко декольтированной кофточке, черных кружевных панталонах и с бокалом шампанского в руке.— И дождались, — отрезал Рональд и шагнул ему навстречу.— В наше время воспитанные дворяне, видно, уже не приветствуют друг друга, — с укоризной заметил маркиз. Он, как и всегда, хитро прищуривался. Черные кожаные ботфорты, оставлявшие открытой полоску белоснежного бедра, слепящего глаз.Меч Рональда молнией блеснул в воздухе и срубил бокал, как цветок, оставив в руке маркиза только хрустальную ножку.— Неплохой удар. Охотно признаю, — кивнул маркиз и легким движением выхватил свою шпагу. — En garde!И сделал стремительный выпад — рыцарь едва успел отшагнуть в сторону.Фехтовал он просто прелестно — Рональд и не предполагал, что у него окажется настолько достойный соперник. Шпага маркиза то жужжала осой, рыская из стороны в сторону, то чиркала по воздуху, словно желала его поджечь, то вдруг превращалась в жало змеи и наносила прямой удар, от которого увернуться было едва возможно. Маркиз легко подпрыгивал, а один раз даже сделал кувырок через голову, кокетливо прошумев перед самым лицом Рональда кружевным бельем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117