— А потом?— Ну, потом я вернусь к себе в Управу, а она — к своим обязанностям. Малыша, когда он родится, отвезут в другой монастырь, и воспитывать его будут другие наставники; имени ребенка мы знать не будем, конечно. Законница может стать кормилицей для детей других наставниц или для младенцев, отобранных у слишком плодовитых матерей-мирянок, которые отдают их церкви.— Не отдают, — против воли вырвалось у Керис. — Не отдают. Их отбирают. Вырывают из родного дома и из родной семьи…— Керис, Керис, — укоризненно покачал головой Портрон. — Таков Закон. Ты только подумай, что случится, если населению Постоянств позволить расти бесконтрольно — как тогда его прокормить? Как найти для всех дома? Нам приходится употреблять власть — ради общего блага.— Власть? — с горечью сказала Керис. — Похоже, власть нужна вам, чтобы размножаться самим, лишая такого права других или отбирая у людей их детишек. Разве это справедливо?— Это же просто вопрос регуляции, — запротестовал Портрон. — Нужно поддерживать равновесие в населении. Церковь ведь должна брать откуда-то наставников, и чем они моложе, когда начинают служение Создателю, тем лучше. Нужно также соблюдать Порядок, а большие неуправляемые должным образом семьи — угроза ему, ты же знаешь. Лишние сыновья, например, не могут унаследовать ремесло отцов, а лишние дочери не находят себе мужей. Это же никуда не годится!— Верно, — сказала Керис. — Никак не годится. — Она сделала глубокий вдох, чувствуя, что вот-вот потеряет власть над собой. — Скажи мне, — продолжала она более спокойно, — почему вы не позволяете роженице-наставнице кормить ее дитя? Зачем поручать ей чьего-то ребенка вместо ее собственного?— Обязанности наставницы — это не обязанности матери, Керис. Ничто не должно вставать между наставницей и ее долгом перед церковью. Считается, что уход за собственным младенцем будет слишком отвлекать ее от служения Создателю. К тому же дети, воспитанные чужими людьми, наверняка станут более преданны церкви, а не собственной семье. Некоторые из величайших подвижников были мужчинами и женщинами, не знавшими своих родителей; они начали свою жизнь, как дети церкви, воспитанные в стенах монастырей.«О Создатель! Бедный Аурин! — подумала Керис. — Шейли так любила бы тебя…»Девушка вспомнила слова матери: «Не было ни дня, когда я не думала бы о нем», вспомнила о Мелдоре, который не знал своих родителей, не знал даже, из какого они Постоянства… Она подумала о Давроне, которому было приказано бросить мальчика-калеку — одного из несчастных выродков, которых обычно церковники душили сразу после рождения, — в Неустойчивости; подумала о молодой наставнице, ожидающей отца своего будущего ребенка, — пузатого, лысого, пожилого…«Это же тирания, — подумала Керис. — Худшая ее разновидность — тирания, основанная на чувстве вины. И на любви. Если мы любим Создателя, мы должны подчиняться Закону и склоняться перед властью церкви. Если мы этого не делаем, мы совершаем преступление против всего человечества…» Вслух Керис с горечью повторила:— Да, это никак не годится, — и снова принялась чистить Игрейну.Портрон, смущенный ее тоном, стал искать предлог уйти из конюшни.— Нужно, пожалуй, найти конюха, чтобы он вычистил моего мула, — пробормотал он и исчез.Керис орудовала щеткой с яростной силой, не обращая внимания на недовольное пофыркивание Игрейны.— Керис!Девушка выпрямилась и недружелюбно взглянула на новый силуэт в двери. На сей раз свет ей загораживал Мелдор.— Я здесь, — ответила она, — хотя откуда ты это знаешь, я не могу себе представить. — Голос ее звучал кисло, да она и не пыталась скрыть раздражения.Мелдор, казалось, не заметил ее резкости.— Мы завтра отправляемся на юг, — сказал он, — и у меня есть для тебя предложение.— Нет, — бросила Керис.— Ты даже его не выслушала.— В этом нет нужды. Ответ все равно будет отрицательный.— Ты хочешь стать картографом. Я могу осуществить твою мечту. Поедем с нами завтра, и ты получишь собственную лавку, необходимый инструмент, помощников, если захочешь. Мы приставим к тебе меченых для поездок в Неустойчивость и оплатим все расходы.Керис внимательно посмотрела на Мелдора.— Помнится, я однажды уже получала подобное предложение. Единственная неприятность заключалась в том, что в заманчивой приманке был скрыт острый крючок. Я должна была служить Разрушителю, если не ошибаюсь.— Я не служу Карасме.— Нет? Тогда, возможно, осадок на дне кружки имеет другое происхождение. Давай начнем сначала: ты предлагаешь мне возможность стать картографом?— Да.— В обмен на что?— Твое обещание искать способ изготовления карт тромплери и, когда найдешь, поделиться секретом с нами.— А если я ничего не найду?— Я готов рискнуть.— Зачем тебе карты тромплери?— Чтобы победить Карасму, зачем же еще?Керис перестала чистить лошадь и взглянула на Мелдора. Лжет он или нет? Она думала, что лжет; по крайней мере всей правды не говорит определенно. Девушка принялась приводить в порядок жесткие волосы гривы Игрейны.— Ответ все равно «нет».— Ты предпочла убежать из дома, лишь бы не вступать в нежеланный брак. Разве не может то же самое случиться с тобой, когда ты приедешь к своему дяде? От тебя будут ожидать готовности выйти замуж: этого требует Закон. Керис, я ведь знаю: я предлагаю тебе именно то, чего ты всегда хотела.— Нужно ли мне напоминать тебе, что случилось с твоим предыдущим картографом и его помощником?— Мы тебя защитим…— Ха! Каким, интересно, образом? Если Разрушитель желает смерти жителя Неустойчивости, тот обречен, хоть Карасма и не может разделаться с ним лично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165