Клугер Даниил
Лебединая песня
Даниэль Клугер
Лебединая песня
1.
Симферопольский пубхоз "Лебединая песня" имел самую высокую репутацию. Если в прочих заведениях подобного рода - таких, например, как "Ромео и Джульетта" или "Алые паруса", - хоть неохотно, но принимали от посетителей местные таврики, то в "Лебединую песню" с ними соваться не следовало. Неудивительно, что клиентами здесь были сплошь морские пехотинцы Украинской Республики и представители Ограниченного Контингента Русскоязычных Войск. К слову, последние бывали чаще. Дамы предпочитали украинским гривнам рубли с трехцветными флажками, что само по себе казалось знающим людям загадкой. Дело в том, что, по утверждению знающих людей, и рубли, и гривны, и, кстати, крымские таврики печатались в одной и той же типографии, на одной и той же бумаге, причем бумага эта приобреталась всеми тремя правительствами за доллары и, безусловно, стоила значительно дороже напечатанных на ней денег.
Этой загадкой какое-то время занимался психолог Айзенберг, но, зайдя в тупик, вынужден был в конце концов выехать из Крымской Республики на историческую родину. Рассказывают, что, когда теплоход "Тарас Шевченко" отошел от причала Ялтинского порта, Айзенберг рехнулся. Последние три года он пребывал в тайной уверенности, что является последним евреем в Крымской Республике; эта уверенность составляла предмет его гордости. На палубе "Тараса" он увидел несколько сот соплеменников, и разум психолога не выдержал. Сейчас Айзенберг находится в клинике Иерусалимского университета и, по слухам, продолжает изучение упоминавшейся выше проблемы, для чего атакует оставшихся в Крыму знакомых настойчивыми просьбами прислать ему необходимое для исследований количество тавриков, гривен, рублей и почему-то долларов.
Но это - так, к слову. В конце концов, история болезни психолога Айзенберга - его личное дело. У нас же речь пойдет не о личном, а об общественном, вернее, о государственном.
Короче говоря, "Лебединая песня", занявшая за шесть лет до описываемых событий просторное пятиугольное здание бывшего обкома бывшей партии и украсившая его, это здание, чугунной фигурой летящего лебедя (ее отлили тогда же из статуи вождя), по всем статьям считалась самым дорогим и самым престижным пубхозом Крымской Республики. За визит здесь брали полмиллиона рублей или восемьсот тысяч гривен. И кто мог подумать, что именно это окажется первопричиной драматических событий, злоключений множества гражданских и военных лиц - подданных трех независимых держав!
А началось все с того, что в субботу тридцатого июня, отправляясь в очередное увольнение, младший сержант Русскоязычного Контингента Василий Пеленочкин надел по ошибке чужой китель. И оказался на месте действия без копейки в кармане. Когда он обнаружил это, было уже поздно.
- А деньги? - мило улыбаясь, спросила Лили, давняя постоянная подруга Пеленочкина.
- Гусары денег не берут-с! - привычно пошутил Пеленочкин.
Этот диалог они повторяли каждую субботу на протяжении последних полутора лет. Глядя на томную Лили, раскинувшуюся на широкой постели, Пеленочкин небрежно сунул руку в карман кителя, висящего на спинке стула. В кармане было пусто, привычная шутка грозила обернуться правдой со всеми вытекающими последствиями.
Лили почувствовала что-то неладное. Улыбка на ее лице стала чуть менее естественной и чуть более грозной.
- Вот зараза... - пробормотал Пеленочкин.
- В чем дело? - сердито спросила Лили, не улыбаясь более.
- Фиг его знает, - растерянно произнес Пеленочкин и еще раз обшарил все карманы.
- Дай сюда! - Лили села на кровати и вырвала из рук сержанта китель. Эх ты, придурок, - сказала она и ткнула ему в нос подкладку. - Ослеп, что ли?
На подкладке чернильным карандашом было написано: "Рядовой Тырко".
- Убью! - младший сержант мгновенно взвился. - Вот сука, лычки пришил! Салага!
- Ладно, - Лили неожиданно сменила гнев на милость. - В следующую субботу рассчитаешься.
Тут бы Пеленочкину поблагодарить и уйти с миром до следующей субботы. Глядишь, и не случилось бы ничего. Впрочем, кто его знает? Но пришла в голову Пеленочкину шальная мысль, которую он не замедлил высказать вслух.
- А давай еще разик? В долг, а? Ей-богу, в следующую субботу отдам.
От этого нахальства Лили потеряла дар речи. А когда обрела, то оказалось, что младший сержант принял ее вынужденное молчание за согласие и пытается немедленно им воспользоваться. Правда, пока он заваливал онемевшую Лили на спину, ей удалось высвободить руку и нажать на кнопку звонка, вмонтированного в кровать.
На звонок тут же явился вышибала, который мгновенно вышиб младшего сержанта Пеленочкина из "Лебединой песни". Так появилось еще одно звено в длинной цепи роковых событий.
Что мы хотели бы тут отметить, господа? Изначальной причиной всех неприятностей явилось тщеславие. Чем, если не тщеславием, можно объяснить тот факт, что рядовой Тырко, не будучи младшим сержантом, пришил на свой парадный китель сержантские лычки? А ведь именно эти лычки ввели в заблуждение Пеленочкина, который этот китель надел, ошибочно приняв за свой. Ну и жадность, конечно. Что стоило проститутке Лили дать Пеленочкину в долг? Может, и не случилось бы ничего. А так... А в итоге, а в результате... Конфликты, скандалы, трагедии. (Мир, между прочим, стоял на пороге большой трагедии, это уж точно.)
Но всему свое время. Оставим ненадолго раздетого Пеленочкина перед захлопнувшейся дверью "Лебединой песни". Оставим его стоять с кителем в охапке и чувством горькой обиды в душе. Скоро к нему подойдут сослуживцы, более удачливые, чем он, подойдут и утешат, и отведут в бар, и поднесут сто пятьдесят граммов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11