Есть ли разница, когда их несколько? Можешь ли ты отличить одного от другого? Ну и все такое.
— А они нас отличают друг от друга по нашей ауре?
— Ткачи жизни говорят, что нет, если только они не совсем близко и аура хорошо читается. Ведь она разная в зависимости от настроения, от того, голоден человек или сыт, от всего такого. Конечно, вы, Волки, можете ее маскировать. Но самое главное, кажется, расстояние. Например, ты издалека можешь разглядеть какое-то движение, ближе отличить мужчину от женщины, а еще ближе — узнать человека. Конечно, помогает, если ты его уже встречал пару раз. Но, возвращаясь к твоему вопросу. Я думаю, при определенных обстоятельствах они могут нас различать. Были случаи, когда Жнецы преследовали определенного человека. Не знаю, брехня ли это, но у нас был рапорт из Новой Мексики о том, как капюшонники собирались со всей округи, чтобы охотиться на одного Волка. Его группа рассредоточилась, но они все пошли за ним. Конечно, в пустыне легче читать ауру, там меньше мешают растения и животные, и Жнецы, возможно, просто шли по самому лучшему следу. И тем не менее, кажется, что есть связь между такой массовой атакой и тем обстоятельством, что этот Волк прежде причинил им немало вреда.
— Кстати, — сказал Валентайн, вспомнив, — там был странный рисунок на лодке. Вроде изогнутой буквы «Х».
— Хорошо, что ты заметил. Можешь нарисовать?
Валентайн взял карандаш и под заметками исследователя нарисовал свастику.
— Ты уверен, что она именно так повернута? Не так? — он нарисовал свастику Третьего рейха.
— Нет, наоборот. Это важно? — спросил Валентайн.
— Трудно сказать. Она появлялась в последнее время, так что я кое-что проверил. Этот символ можно найти на храмах в Азии, на буддистских артефактах и тут среди наскальных рисунков американских индейцев в пещерах. Она есть на руинах Трои, на египетских стенах, даже в Китае. Я вот что скажу: кто бы ни использовал ее в доисторические времена, они точно немало путешествовали.

7
Арканзас, весна сорок второго года правления куриан
Валентайн провел зимние месяцы, прилежно подтягивая знания, чтобы соответствовать своему званию лейтенанта. Изучая в классе линии обороны и маневры перед лицом врага, он узнал, как тяжело бывает в походе с обозами и вьючными животными. Днем он лестью выманивал шесть пуль различных калибров в арсенале для занятий по баллистике, а ночью делал письменный подробный разбор битвы при Клозвице. Проведя утро в спорах с весьма требовательными женами Волков, живущими в лагере, по поводу качества муки, он наспех дописывал работу по аргументации объективной реальности, в защиту Сократа от Протагора.
Будучи проницательным наблюдателем и обладая хорошей памятью, Валентайн строил свое поведение по образцу тех офицеров, которых особенно уважал. Он ценил методичность, с которой Ле Авре планировал каждую кампанию. После его указаний любой руководитель группы настолько хорошо знал свою задачу, что капитану на марше приходилось за день отдавать лишь две команды: «Разбить лагерь» на закате и «С лагеря сниматься» на рассвете. Бригада работала как хорошо отлаженный механизм, стоило лишь командиру нажать кнопку «Пуск». Валентайн восхищался ролью лейтенанта Мэллоу в выполнении приказов командира и копировал заинтересованность Бростова в людях, его стремление помочь всем, чем только возможно.
С другой стороны, от него не укрылось, что Мэллоу нерешителен, когда отсутствуют четкие и ясные приказы капитана, а Бростов выпивает. Он отмечал для себя эти черты и учился тому, как не надо себя вести. Люди любили его и, что еще более важно, уважали по той простой причине, что это чувство было взаимным.
Охранники, вместе с которыми он учился в военном колледже, посмеивались над ним из-за его одежды из оленьей кожи тускло-коричневого цвета и из-за его застенчивости. Молодой Волк избегал бурных вечеринок по выходным, которыми развлекались студенты с тех самых времен, когда образовались первые университеты, и помалкивал в классе, если только его не вызывали. Он не рассказывал о своем боевом опыте даже другим Волкам, которые иногда появлялись в колледже как студенты или лекторы. Он познакомился с учеными из Мискатоника, прочитал некоторые из их папок, содержащих информацию о курианах, и больше слушал, чем говорил. Эти черты, а особенно последняя были редки среди молодых Волков, отличавшихся бравадой, хвастливостью и довольно агрессивным поведением.
И все же Валентайн был одинок. Он попал в собственную ловушку. Ему всегда нравилось быть одному, и теперь он оказался в том безвыходном положении, в которое молодые люди определенного склада загоняют сами себя и из которого не могут потом выбраться. Но, несмотря на отсутствие товарищей, он наслаждался жизнью и ролью лейтенанта больше всего в своей жизни. Постоянные сложные задачи, физические и умственные, только раззадоривали его.
Бригада Зулу участвовала в боевых действиях дважды в этом году, но в силу занятости в колледже и неопытности Валентайн оба раза оставался в лагере командовать отрядом таких же унылых Волков и отвечать за охрану громоздких обозов и поклажи. Соревнования по стрельбе среди гражданских и репетиции музыкальных отрывков для встречи возвращающихся Волков — вот что давало выход напряжению, и каждый раз, когда кто-то из его отряда контрабандой протаскивал женщину в изолированную палатку, он притворялся, что ничего не заметил. С первыми зелеными весенними ростками бригада Зулу вышла из Пайн-Блафф и направилась к горам Уошито, в зону активных военных действий.
— Прости, Валентайн, ты снова остаешься, — сказал капитан Ле Авре, положив кусок мела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110