У него была тяжелая деревянная рукоять с острым выступом на конце, что совмещало остроту ножа с удобством топорика.
Эвереди воспользовался своим маленьким ножом для того, чтобы открыть мешок, который, как с холодным ужасом осознал Валентайн, подпрыгивал сам по себе в центре кружка из молодых Волков. Большой Кот вывернул содержимое мешка на землю.
— Мать вашу… — сказал Бертон, дернув себя за бороду, которую все лето отращивал.
В лучах рассвета на лужайке барахтался гуманоидный торс. На месте рук и ног остались только почерневшие обрубки. Второй мешок, завязанный веревкой вокруг шеи, скрывал голову существа. Бертон издал странный звук — то ли смех, то ли рыганье, — принюхавшись к сладковато-зловонному запаху, от которого Волки отступили на шаг. Шестнадцатилетний Эрнандес, самый младший из них, перекрестился.
— Видали когда-нибудь такое вблизи, а, парни? — спросил Эвереди. Четверо покачали головой, не совсем понимая, испытывают ли они любопытство, или, скорее, отвращение.
— Знаете, ребята, на другом конце света, в Индии, живут такие большие хищные кошки, тиграми зовутся. Большие, рыжие и полосатые. Вы бы и не подумали, что они могут к чему-то подобраться незаметно, если бы не видели по телевизору, как они перемещаются в высокой траве. А мама тигрица учит своего детеныша убивать, оглушая кого-нибудь до полусмерти, чтобы его добил маленький. Ну, это не совсем то, что я делаю с вами, мелюзга, но я хочу, чтобы вы все хорошенько посмотрели на капюшонника вот так, рядом, без одежды, и так, чтобы остаться в живых. Скажите спасибо старому Эвереди.
Тварь перекатилась на спину и что-то пробормотала.
— Э, говорить эта дрянь уже не может, — продолжал Эвереди, засовывая руку в мешок на плече, — я все вытащил.
Кот держал в вытянутой руке мягкий шестнадцатидюймовый язык Жнеца. Волки нерешительно осмотрели его. Валентайну он показался похожим на змею, у него были чешуя и похожий на клюв кончик.
— Вот такой язык он в вас и втыкает. Видите чешуйки? Они входят в человека как шипы, так что не вырваться. Когда эта «прелесть» всадит в вас свой язычок, шансов у вас нет.
— Как… как вы его поймали? — спросил Валентайн.
— Я разведывал один маленький городок у железной дороги на юго-востоке от руин. Холли-Спрингс называется. Из своих источников я узнал, что этот «товарищ» пробрался в город около полуночи, обычный контрольный рейд вместе с полицаями из Коринфа.
Каждый раз, как приходит Жнец, пара-тройка людей пытается очень быстро слинять из города, а эта тварь идет по следу. Как раз светало. Полицаи были слишком заняты в курятниках и хлевах, чтобы что-нибудь заметить. К тому же за голодным Жнецом трудновато угнаться, а может, они не хотели присутствовать на его обеде. Так что вот, эти беженцы направляются к лесу верхом, а желтый глаз прямо за ними. Одного капюшонник поймал как раз, когда взошло солнце, наелся, а тут и я подоспел. Как раз, когда он весь отупел от крови. Утро было довольно солнечное, на диво, так что он видел плоховато. Я выпустил в него всю обойму из моей старушки примерно с десяти футов, — сказал Эвереди, нежно поглаживая приклад карабина, — ногу почти отстрелил, там, где видно было под плащом, а остальное отрезал кавалерийской саблей еще до того, как он осознал, что я его покалечил. Потом подобрался к горлу и выдернул язык, засунул его в мешок, поймал лошадь мертвого бедолаги и рванул на запад.
Эвереди усмехнулся:
— Не хотел бы я оказаться на месте того командира полицаев в Холли-Спрингс. Большой Босс в Коринфе вышлет парочку капюшонников разобраться, в чем дело, со мной и с ними тоже.
— Ты столько миль проделал, — сказал Алистер, — а где же лошадь? Могли бы ее продать.
Эвереди покачал головой.
— Там, у ручья, стоит лагерь этих приграничных полудурков, пару миль на северо-восток отсюда. Я лошади показал, куда бежать, только седло и уздечку снял. Она тут же учуяла своих и ушла. Я седло немного еще протащил на себе, но уж больно тяжелый упырь был, а я не хотел задерживаться, дружки этого парня вот-вот могли нагрянуть.
— Плохо придется этим, у ручья, если Жнецы доберутся до лошади, — предположил Валентайн.
— Они тебе не товарищи, сынок. Я поэтому и предупреждал про этих приграничных. А для вас есть только один закон — закон Свободной Территории. Вы не поверите, какой уклад в курианских городах. У всех идентификационные карточки, разрешения и прочие бумаги, чтобы просто из дома выйти. Но жалеть их не надо: они ограбят тебя и оставят помирать быстрее, чем ты скажешь: «Доброе утро». Так, а теперь займемся делом. Дай-ка мне твой нож, Валентайн. Смотрите.
Эвереди говорил так, словно читал лекцию в классе с блестящими черными столами, а не на мшистой поляне непонятно где, в забытом Богом уголке. Он сделал вертикальный надрез вдоль живота твари.
— Видите, как выступает черное и густое вещество? У них в крови есть какая-то дрянь, которая немедленно залечивает раны. Если вам на руки попадет, немедленно стирайте и делайте, что хотите, но чтобы в рот не попало. Положите каплю на язык собаки и убьете человека, который держит поводок. Но все не так уж плохо: если вы рубите его на куски, эта дрянь повсюду не разлетается, слишком вязкая. Да, и выдергивайте клинок поскорее, на секунду внутри оставите — может приклеиться. Уж поверьте мне на слово, лучше, чтобы с вами такого не приключилось.
Жнец дрожал от боли, и Валентайн прижал его к земле ногой, наступив на грудную клетку. От запаха его чуть не стошнило. Хорошо, что он ничего не ел.
— Сукин сын слишком много дергается. Прикончим его, — решил Эвереди, — только в глазки ему посмотрим на секунду, — сказал он, перерезая веревки, стягивающие шею твари, острым кончиком паранга Валентайна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110