выносили Северному Посланцу дары – еду, одежду, шкуры, кремень, кость. Неизменно желали доброй охоты и легкой тропы. Отвечали на вопросы Избранного. Но лишь очень немногие САМИ предлагали ему разделить кров, хотя были и такие, кто, как дети Сайги и дети Бизона, даже приглашали остаться на зимовье.
Но теперь Аймика не смущали скрытые намеки на то, что, мол, не худо бы Избранному поскорее взять все, что ему нужно, да и идти себе восвояси – поближе к тем, кто его избрал, подальше от людей; не соблазняло дружество тех, кто готов был разделить с ним кров и даже скоротать зиму. Теперь он слишком хорошо знал, какую беду может принести самым дружелюбным, самым гостеприимным. И уходил не колеблясь. И не осуждал тех, кто стремился как можно скорее избавиться от непрошеного гостя. Понимал: они правы. И ночевал всегда один, в стороне от человеческих стойбищ. И зимовал один. Подальше от людей. И одиночество его не тяготило, как прежде.
Но где бы он ни был, Аймик старался как можно больше расспросить о Стене Мира, о пути к ней.
Рассказы разнились. Вначале говорили, в общем, то же самое, что и дети Сайги: о том, какая она высокая, Стена Мира. Эти горы? У-у, куда там! Выше, много выше, аж до самого неба. Изо льда, всюду лед – ни подойти, ни взобраться. Ну конечно, для Избранного Духи проложат тропу…
А направление указывали одно: на закат. Аймик двигался на закат, все дальше и дальше. Остались позади горы, где людьми обжитые, а где – горной нелюдью. На равнине, похожей и не похожей на те, что остались далеко на севере, жили иные люди, но по-прежнему весть об Избранном опережала его самого. Только теперь Аймику приходилось задерживаться на одном месте подольше, – к неудовольствию хозяев, да и к собственной досаде. А что поделаешь? Языки-то иные; нужно хоть немного разобраться в чужой речи, чтобы расспросить о дальнейшем пути.
То ли от того, что трудно обучиться чужому языку за несколько дней, то ли по какой-то иной причине, но только вести о Стене Мира стали меняться. Уже не говорилось о Великих Льдах, сковавших и Стену, и подступы к ней, да и о том, что она дорастает до самого неба, если и упоминалось, то как-то вскользь. Самое странное – в разных местах Аймику указывали разные направления, то на запад, то на юг. И он послушно менял тропу, недоумевая и постепенно впадая в тревогу… Тем более что сами Духи упорно молчали; Аймик теперь и рад был бы почувствовать вновь знакомый и ненавистный запах прелых листьев, да вот беда: не было видений. С того самого времени, как покинул он степняков, ни разу.
Зато чем дальше, тем чаще приходилось слышать прежде не слышанное. Долина Неуловимых…
Теперь, на совсем уж чужих землях, с ним, Северным Посланцем, общались исключительно колдуны. Сами приходили к костру Избранного, старались понять его вопросы и все разъяснить, растолковать как можно лучше, лишь бы этот непрошеный гость – опасный, но неприкасаемый – как можно скорее уходил. Подальше, туда, где его ждут. Скудная речь дополнялась жестами, рисунками на песке…
«…Там… Близко к Высоким горам, да.. Стена Мира? Да, да… Там люди нет, нельзя… Духи? Да… Нет… Северный Посланец там ждать, нет?»
«…Долина Неуловимых… Близко Стена Мира, так. Люди? Нет, люди нет! Древние. Так называть: Древние…»
По-разному называли это непонятное место: Заповедный Край, Долина Неуловимых, Земли Древних… Среди собеседников Аймика были даже такие, кто, по-видимому, сами там побывали:
«…Плохо? Нет, зло нет! Хорошо? Да, нет. Жить человек нельзя, долго нельзя. Уходить. Древние не хотят. Северный Посланец? Кто знает? Может, ты – туда; может, ждут…»
И Аймик решился. В самом деле, почему бы ему не отыскать для начала это загадочное место, коль скоро оно где-то неподалеку от Стены Мира? Вдруг и в самом деле там его и поджидают Могучие, похоже отказывающие другим в гостеприимстве?
Направление указывали не колеблясь. Искать Заповедный Край следовало где-то на юго-западе.
7
Последний камешек лег в ряд с остальными. Белый и гладкий. Уже настала ночь, ночь полновластия Небесной Охотницы, и в ее лучах этот камень словно ожил: теряя белизну, стал полупрозрачным и заиграл, замерцал из самой своей глубины. Последний год. Совсем-совсем недавно…
Аймик узнал это место сразу, без всяких сомнений, хотя вначале казалось – оно ничем не отличается от долин, оставшихся за спиной. Была весна, и трава уже покрыла землю, а нежная, клейкая зелень опушила деревья. Конечно, сроду такого не было, чтобы не радоваться этой мимолетной поре, но в этот раз… Он словно какую-то невидимую черту перешел, за которой… Все то и не то.
Аймик, как и любой охотник, умел распознавать в природе не только видимое, слышимое, осязаемое, но и скрытое: проявления ее внутреннего бытия, голоса деревьев и трав… Пожалуй, даже лучше, чем обычный охотник, хотя и не так, как настоящие колдуны… Вот и здесь… Но здесь ЭТО ощущалось по-другому. Слаженнее, словно воистину в этой долине непрерывно перекликались трава и листва, и ручей, и сама земля, и солнечные лучи… Радостнее, но радость смешивалась с какой-то НЕЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ печалью… И казалось временами – никакой он не Избранный, и даже не Аймик-охот-ник, а малыш Нагу. И мама рядом… Так явственно мерещилось, что приходилось стискивать копье, или подносить к глазам и рассматривать свои руки, чтобы прийти в себя, чтобы убедиться в том, что он не переменил свой облик.
(Может быть, и впрямь именно здесь поджидают его Могучие Духи, не знающие в своей обители ни горя, ни страданий? Может быть, не только Они? Но и… те, кто ушел по Тропе Мертвых?)
Он углублялся в Долину Неуловимых и с трепетным восторгом замечал, как преображается Мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161