— Да нет, стражу сразу известили, я сам людей отрядил на все дороги. Если даже что — не пропустят. А что за незнакомцы такие? Ты, отрок, о ком-то определенном говоришь?— Нелюдь иноземная, — пояснил Упрям, — С Запада, из готов. Хотя по одежке их не отличишь, но морды — страшнее упырей.— Где же ты их видел?— Да так, видел мельком, — помявшись, сказал Упрям. — Подозрительны они мне зело. Что угорским оркам делать в Тверди? Вот и спросил.— А Наум что про них говорит?— А ему я сказать не успел.— Ясно, — кивнул Болеслав. — Поспрошаю стражу. Слышь, Непряд, ты у своих обязательно вызнай, кто у нас гостит из готов да их сопредельников, или, может, еще кто-то знается с этими, как их бишь, угорскими орками. Слышишь?— Слышу, — слизнув последние капли, «голубой» боярин со стуком поставил ковшик на стол и пододвинул к Упряму: — Еще налей.Мед был некрепкий, но глаза у боярина помутнели — видно, не впервые сегодня прикладывался.— А не будет ли? — осторожно спросил ученик чародея.— Поговори у меня! — вскинулся Непряд, но тяжелая длань Болеслава пригвоздила его к месту.— Будет! — весомо сказал ошуйник и повернулся к Упряму: — Ну так что, возьмешься ли отыскать княжну?Упрям кивнул. Слова не шли — горло перехватило от замаячившей надежды. Искать с помощью чар учителя он действительно не мог, тут даже не в самих силах дело, это магический закон. А вот княжну, пожалуй, получится. И если в ее исчезновении виноваты такие же орки — а Упрям был в этом уверен, — то где бы ни свили они себе гнездо в Тверди, он сам впереди дружины пойдет, чтобы то гнездо разворошить, своими руками будет…— Возьмусь, — совладав с собой, сказал он. — Принесли вы ее вещи?— А то, — воспрянул духом ошуйник и полез в поясную суму. — Вот гребень ее любимый, отцов подарок в день солнцеворота. Вот кукла — все прочие она, как в поневу вскочила, забросила, а с этой не расставалась. И вот еще одна вещица, зело Василисой любимая, книжица бумажная с загадками. Довольно ли?— Хватит.В сущности, если все сделать правильно, то и одной вещью можно обойтись. Да вот только не доводилось еще Упряму людей искать, но ведь не отказываться же! Все когда-то человек впервые делает…— Спрячь, — посоветовал Болеслав. — Не знаю, кто твой знакомец и сколь ты ему доверяешь, но кроме тебя и Наума знать про это никому не положено.— Полный кон! — кивнул Непряд. — Налей меду, отрок. Горько на душе, налей меду сладкого. Ведь не жили еще, ведь только-только жить начали!— Тьфу, пропасть! Налей ты ему, а то слова сказать не даст.Упрям пожал плечами и выполнил просьбу. Помогло. Во всяком случае, разговору Непряд больше не мешал.— Так вот, не знаю твоего знакомца, но гони его в шею, все дела оставь, Василисушку сыщи. И уж извини, но слово я с тебя взять должен, что никому не проболтаешься, что все силы положишь, но либо помрешь, либо княжну отыщешь. Клянись в том, отрок, именем князя-батюшки требую, клянись!Либо помрешь… вот оно все как оборачивается. А и ладно! Та же бесшабашность, что загнала его недавно во взлетающий котел, и сейчас помогла без раздумий согласиться:— Клянусь!Да и вправду, не того ли и сам он желает? Орки поплатятся за свое злодейство!— Добро. И вот еще что… — Почти отеческая забота промелькнула в глазах ошуйника, когда он положил руку на плечо Упряма. — Славный ты, вижу, малый и многому, должно быть, научился, но, если только задор в тебе говорит — лучше отрекись. Вот сейчас — сниму с тебя клятву, слова против не скажу, не попрекну никогда, если чуешь ты, что не справишься. А коли обманешь… карать не буду, князь покарает. Да и не в том дело. Коли обманешь — не то что мне или тебе, всей Тверди плохо будет.Так сильно прозвучали эти слова, что по спине Упряма пробежала дрожь.— Все понимаю, боярин Болеслав. И от клятвы не отступлюсь.— Верю. Потрудись, малый. И помни: найти княжну надо в два, самое большее — в три дня. Потом поздно будет, — он тяжко вздохнул. — Ну что ж, поедем мы обратно. Ох, беды, беды…Он встал и уверенным (привычным, что ли?) движением поднял под мышки расплывшегося Непряда.— Болеслав, не забудь про орков поспрошать, — напомнил Упрям.— Обязательно. Конечно, нелегко это. Орки, может, твари и приметные, так ведь ярмарка, весь город — что проходной двор. И все же, малый, чем они тебе так подозрительны?«Зря спросил», — ругнул себя Упрям. Не любил он врать, а как теперь ответить? Подумав, сказал:— Да ты, если рожи их увидишь, сам поймешь.«Гордись собой, Упрям. Славно сказано, а главное — вполне правдиво. Жаль, что от этого на душе не менее пакостно…»Ошуйник понимающе фыркнул и выволок Непряда за порог.На крыльце «голубой» боярин полез целоваться с балясинами, крича, что он только сейчас жить начинает. Заброшенный слугой на лошадь, взялся петь. Упрям проводил их взором, закрыл ворота и вернулся в башню.
* * *
О своем намерении поучить Невдогада жизни за давешнее приключение с котлом он уже не помнил. Он вообще был отходчивым парнем, если только дело не касалось крапивы — уж ей-то за каждый синяк счет шел особый. Но даже если бы и помнил — сейчас, поднявшись в чаровальню, все равно забыл бы.Чаровальня была самым просторным помещением башни, и потолок ее отстоял от пола на три человеческих роста. Под потолком, гулко задевая балки, раскачивался котел. А на нем, судорожно вцепившись тонкими руками в край, висел Невдогад и болтал ногами.— Ты что там делаешь? — не нашел других слов Упрям.— Висю, — еле слышно отозвался Невдогад.— М-да, каков вопрос — таков ответ.— Да как ты там оказался?— Не знаю.— А чего не прыгаешь?— Боюсь.— Ну, ты совсем как девчонка! Прыгать, что ли, не умеешь? Да ковер же мягкий, войлочный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22