— Не подскажете ли, где можно найти кузнеца? И где бы нам перекусить?
Взгляд золотистых глаз пикси запорхал по лицам людей.
— Есть кузнец на Речной Дороге, — сказал он. — Только он не человек, если это вас волнует. Он гном.
— Нет, досточтимый, мне это очень даже нравится, — ответил Тим, после чего они с Ньялом отъехали от родника.
Кузнец был на две головы ниже Тима и почти вдвое шире в плечах, да к тому же весьма немногословен. Авелаэр всех кузнецов ненавидел и лягнулся здоровой ногой, едва не угодив по колену гному, когда тот осматривал рану,
— Эй, следи-ка за ним! — гаркнул кузнец. — Держи его покрепче, человечек, — сказал он Ньялу, — и не спускай ему таких шуток! А ну-ка отодвинься ты, ослище! — Он резко ударил Авелаэра по крестцу и схватил за копыто раненой ноги.
— Стой! — хором закричали все трое, когда жеребец вскинул голову и рванулся на свободу, яростно лягая больной ногой, но кузнец вцепился в нее намертво.
— Скрути ему ухо! — закричал кузнец, раскачиваемый взад-вперед, как лист в бурю. Тим схватил ухо жеребца и скрутил его. Наконец конь застыл и встал, раздувая ноздри.
— Держите крепче, — предупредил кузнец, — ему это не понравится.
Он вытащил из углей горна раскаленное докрасна железо и быстро приложил к ране жеребца. Послышалось шипение, запахло паленой шерстью.
Жеребец завизжал и взвился в воздух на несколько футов, а вместе с ним и Тим, не отпускавший ухо коня. Кузнеца вышвырнуло из кузни, и он приземлился на грязном дворе, а Ньял висел на поводьях, крича:
— Стой, мальчик! Спокойно!
Кое-как Ньял с Тимом усмирили Авелаэра, но стоило гному приблизиться, как жеребец снова начал злобно лягаться больной ногой. Храбрый кузнец быстро приложил к ране мешочек с распаренными травами и туго привязал.
— Теперь ему нужен покой день или два, — сказал гном, тяжело дыша. — Кормите его овсом и не подпускайте к клеверу. Волосы вокруг раны побелеют, останется шрам, но огонь снимет воспаление, так что ваш жеребец снова будет здоров.
— У нас нет времени на отдых, нам нужно идти! — покачал головой Ньял.
— У вас нет выбора, если вы не хотите идти пешком. А судя по вашему виду, далеко вы не уйдете. Дайте-ка я посмотрю вашу руку. — Взгляд гнома упал на меч Ньяла. — Работа Бродерика, верно? Так я и думал. Всегда узнаю работу мастера. Если хотите остаться, добро пожаловать.
— Силенок у нас маловато, сэр, — заметил Тим хозяину. — Даже если мы найдем Лотена, он быстро с нами разделается.
Ньял колебался минуту-другую, потом кивнул:
— Ладно, согласен. Отдохнем денек, восстановим силы.
Они провели у кузнеца несколько дней, пока Ньял и Авелаэр выздоравливали. Все это время Тим наслаждался обильной едой и пышным сеновалом. Закончив обед, он Удалялся на сеновал вздремнуть. Когда просыпался, наступало время ужина. По утрам он уходил на луг, где остановился караван, направляющийся в Моер, — путники ждали, пока кузнец подкует их лошадей.
Там он познакомился с несколькими парнями — в прошлом мореходами, как и он сам. Это были смекалистые, трудолюбивые люди, и они охотно отвечали на многочисленные вопросы Тима. Так Тим узнал, что караван идет в Элию, а оттуда в Дневр — самый северный моерский порт. Ни возчики, ни стражники ничего не знали о происшествии в Обители Эйкона, и, как подозревал Тим, их это вовсе не интересовало. Казалось, они вообще не принимают жителей Морбихана всерьез, считают их забавными да и только. Всерьез они относились только к прибыли, которую получали, торгуя с Моером.
Кузнец хотел, чтобы Ньял еще задержался, но они с Тимом попрощались с гостеприимным хозяином и присоединились к каравану.
Ньял шел позади Тима, ведя в поводу Авелаэра. Рана жеребца подживала быстро, а Тим и его саврасый заметно потолстели за время отдыха. Дороги были такие скверные, что в пути они провели три недели. Повозки скрипели под тяжестью мехов и (как шепнул один возница Тиму) золотых слитков от гномов, живущих в горах. Ньял горько стонал, когда думал о том, как легко сбежал от него Лотен.
— Мы никогда не найдем его, он уже сто раз успел сесть на корабль до Моера! — бормотал Ньял.
Элия была старинным морбиханским городом, но вместе с тем и главным портом торговли с Моером. Многие ее жители приняли Новую Веру еще до того, как переехали сюда, став гражданами Моерского Укрепления. Самый большой дом в городе принадлежал моерскому посланнику, и именно в его гостиной собирался выборный совет, который управлял городом. В Гаркинском лесу Элию частенько называли «моерской блудницей».
Окруженная толстыми стенами из красновато-коричневого камня, Элия имела три входа. Два — со стороны острова: массивные арки, прорезанные в стене и закрытые тяжелыми железными воротами; по бокам арок — сторожевые башни. Со стороны моря, где стены изящно изгибались, следуя естественной линии берега, располагался еще один вход с тройными воротами, похожий на триумфальную арку: высокий, украшенный скульптурами.
Караван подошел к левому входу, и гвардейцы, холодно поглядывая на прибывших, отворили тяжелые ворота. Щиты гвардейцев украшал герб лорда Адлера: красный лебедь на лазурном поле. Когда караван прошел, стража вновь закрыла ворота.
Следуя за повозками, Ньял и Тим вошли в город. Запах навоза и нечистот ударил в ноздри, заставив на мгновение забыть обо всем прочем. Тим закашлялся. Продираясь сквозь толпу, наводнявшую улицы, Ньял заметил, что среди жителей Элии совсем нет Других. По многим улицам груженым повозкам было не протиснуться, и каравану пришлось двигаться в гавань сложным кружным путем. То и дело на одной улице сталкивались два каравана, и тогда вспыхивали споры, кому проезжать первому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124