Разбит наш Камень. Кто собрать его сумеет?
Луна ушла навек за полог облаков,
Расколота Любовь и Вера вместе с нею.
И сердце Китры не составить из кусков.
Осталось впереди последнее знаменье.
Тогда придет конец для сердца и ума,
Когда, не одолев всеобщего смятенья,
Покинет этот мир и Магия сама.
Так сбудутся все семь ужасных предсказаний,
И станет на Земле и пусто, и темно.
Несчастней нас тогда не отыскать созданий,
Закона свет нам впредь увидеть не дано.
Тоскливым плачем прозвучали последние строки:
Глуп тот, кто черное назвать стремится белым
И думает, что сам тут вовсе ни при чем!
— Пророчество слишком туманно, — возразил Фаллон, — и может быть истолковано по-разному.
— Это наследие Китры, которое она нам оставила! — проговорил Ур Логга негромко, но настойчиво. — Ее «Учение из Башни». Великаны свято хранят ее слова уже много столетий.
— Вы полагаете, именно это и происходит сейчас, ваше величество? — спросила Сина.
— Великий герой убит, — ответил великан. — А кто, кроме предателя, убил бы Телерхайда? Боюсь, путаница с временами года тоже наступила. Крыша у нас никогда прежде не протекала.
— Это три из семи знамений, — рассуждала Сина. — И совсем скоро все морбихане Древней Веры соберутся наблюдать Движение Камня.
— Камень разбит, — повторил великан слова песни, решительно мотая головой. — Мастер Фаллон, а что с луной?
— При всем моем уважении, ваше величество, протекание крыши — это, конечно, неприятно, но это еще не конец света, и затмения — всего лишь явления природы, — запротестовал Фаллон. — Кроме того, для предсказания затмения нужен каменный круг и безоблачная ночь. Нет ни того, ни другого.
— Но, Мастер, — воскликнула Сина, — а мои расчеты…
Фаллон сделал резкое движение рукой. Хотя он стоял в другом конце комнаты, Сина почувствовала, как что-то мягко ударило ее в грудь и заставило замолчать.
— Какие расчеты? — осведомился великан.
— Да нет, ничего. — Сина запнулась. — Это я так…
— Твои расчеты предсказывают затмение? — настаивал Ур Логга. Он протянул руку и ласково коснулся плеча Сины. Ее разум как бы окунулся в темную воду. Глаза великана расширились. — Ты предсказала знамение! Значит, Дракун наступил! — В голосе великана слышался страх.
— Чушь! — нетерпеливо крикнул Фаллон. — Сина только пробует себя в вычислениях, о какой уверенности тут может идти речь? Кроме того, затмение, если оно наступит, предопределено изначально, ваше величество. Это связано с движением луны и солнца и так же непреложно, как сам Закон.
— Но леди Сина думает, что оно наступит…
— Леди Сина — ученица! Еще недавно ей бы здорово повезло, если бы она не отравила собственных родителей, приди они к ней с обычной простудой. Она не без способностей, она может производить подсчеты, это верно, но она еще ничего не знает о подлинной Магии.
Сина вспыхнула, отвернулась к очагу и принялась шевелить тлеющие угли.
Великан немного помолчал, потом робко продолжил:
— Но погода стоит совсем не та, какой следует быть, Мастер Фаллон, вы не можете этого отрицать. А как насчет гибели Магии? Вам не страшно, мой друг?
— Я боюсь только глупых слухов. Магия не погибнет, пока у нас хватит смелости любить свою жизнь.
Великан почесал косматую голову. Беспокойство в его больших карих глазах сменилось легким недоумением. Через минуту он улыбнулся Сине, блеснув клыками в свете очага.
— Прелестное кольцо. Ты теперь Целительница? Поздравляю.
— Спасибо, ваше величество.
Сина провела пальцем по бесконечным звеньям. Кольцо сидело удобно. Оно было теплое и тяжелое.
Ур Логга встал, чтобы уйти, а когда чародей и его ученица поклонились ему, застенчиво кивнул.
Как только великан удалился, Фаллон повернулся к Сине:
— Нельзя расстраивать Царственных Других всякими слухами!
— Но, Мастер, я ничего такого ему не сказала.
— Знаю, знаю. Но будь осторожна в его присутствии: великаны прозорливы — таков, возможно, их Дар. Никому о затмении не говори. Нельзя допустить, чтобы эти мысли пустили корни в великанской общине.
— Но почему? Разве мы не должны предупредить все Племена?
Фаллон нетерпеливо покачал головой:
— Я не хочу, чтобы все болтали и волновались! Дракун — или любое бедствие — не нагрянет к нам из Моера, его не завезет эйкон. Бедствия вырастают из нас самих. Мы сами создаем их утратой веры. Китра сказала: «Не думай о беде, или накличешь ее». Не говори никому ни слова, ты меня поняла?
— Да, Мастер Фаллон. Но с вами мне можно поговорить?
— Конечно. Разве я когда-нибудь отказывал тебе в этом?
— Если задуматься о погоде и смерти Телерхайда, не странно ли, что Движение Камня и полное затмение произойдут так скоро друг за другом?
Фаллон нахмурился, его светлые глаза потемнели.
— Выражайтесь яснее, леди Сина.
Девушка на миг задержала дыхание и сказала, осторожно подбирая слова:
— Не может ли быть так, что это и вправду четыре из великанских знамений?
Чародей взревел:
— Четыре? Где вы видите четыре, леди? Даже изо всех сил напрягая фантазию и допуская, что ты правильно вычислила затмение, я насчитываю с натяжкой три.
— Я… я только хотела сказать… я только предположила, что если при Движении Камень упадет, то тогда будет четыре…
— Если! — фыркнул чародей. — Ты уже стала пророчицей? — И прежде чем Сина успела ответить, он продолжил: — Быть чародейкой — значит принять на себя определенные обязательства. В частности, не носиться с мыслями о бедствии! Даже если бы ты предвидела какую-то трагедию, дело чародейки — предотвратить ее действием, словами и мыслями! Причина рождает следствие!
— Мастер, я только спросила…
— А ответа нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124