Он был вынужден признать ужасный факт. Дознанию не нужна правда. Магистры Безмолвного Дознания могли бы моментально получить правду от любого, приведенного к ним, кроме него или Соландера, затратив на это лишь немного магии. Им открылась бы чистая правда без всяких прикрас, и они могли бы сделать с ней все, что им вздумается.
После того как они получили правду с помощью магии, Дознаватели пытали пленников до тех пор, пока те не были вынуждены говорить ложь — и это была ложь, которую те, казалось, очень хотели слышать. Но зачем?
Каким целям служила эта ложь, что даже правда была не нужна? Рейт размышлял об этом, но так и не додумался ни до чего, что объяснило бы действия Дознавателей.
Вечером того дня, когда Дознаватели допрашивали Велин, один из стражников принес в его камеру экран и сказал:
— Посмотри-ка вот это. Имеет к тебе самое непосредственное отношение.
На экране он увидел вечерние новости. Не обычное обсуждение искусства и литературы, не обмен мнениями по поводу того, что нужно сделать во благо той или иной общине. Это был спектакль, с выразительным музыкальным сопровождением и хорошо одетыми комментаторами, которые обсуждали раскрытие заговора против Империи Харc Тикларим, сцены прямо из комнаты допросов, людей, один за другим признающихся в преступлениях против Империи, и отчет за отчетом о загадочном Винкалисе, задумавшем разрушить цивилизацию. Конечно же, никакого упоминания об Уоррене в связи с Вин-калисом или об источниках магии Империи. Никакого упоминания о сжигании душ для того, чтобы в небе парили города и летали аэрокары. Нет. Это никогда не попадет на экраны.
Но обвинения в адрес искусства явно проникли и в дискуссии комментаторов — с пеной у рта они клеймили искусство и людей искусства как подрывные элементы, расшатывающие общественные устои. Официально было заявлено, что удалось поймать лишь немногих злодеев, связанных с заговором, грозившим подорвать весь мировой порядок. Добропорядочным жителям Империи было предложено принять участие в поисках и поимке заговорщиков, которые еще не попались в сети Дознания. Комментаторы внесли свой вклад в нагнетание истерии, заявив, что заговорщику Винкалису до сих пор удавалось избежать пленения и что он не оставил своих злокозненных планов осуществить заговор против Империи. Сам Ландимин Харса предложил солидное вознаграждение за поимку Винкалиса, включая деньги, великолепный дом в Верхнем Городе и присвоение титула стольти для осведомителя и всей его семьи, чья информация могла помочь поймать и заключить под стражу опасного беглеца.
— Винкалис — это я! — закричал Рейт стражникам через дверь. — Разве вы не слышали, что сказала Велин? Она сказала вам, что я Винкалис. Все его пьесы написаны мной. Это я задумал освободить уорренцев. Я — тот человек, которого вы ищете!
Он стучал кулаками в дверь своей камеры, но никто не пришел. Никто не хотел услышать правду. Ложь устраивала Империю куда больше.
Патр оказался прав: прибыло все, что он заказал, включая маленький ветхий аэрокар. Джесс сомневалась, что на нем можно улететь дальше, чем до деревни — если, конечно, он и это расстояние выдержит. Она старалась как можно меньше разговаривать с местными жителями, которые носили вещи в дом; занялась расстановкой мебели, посуды и всего того, что Патру удалось достать.
Джесс удивила привезенная малая сфера обзора. Она никогда особо не интересовалась вечерними новостями, но, учитывая свой статус беглеца, решила, что надо посмотреть, привлекли они с Патром внимание или нет.
Сидя за ужином, плохо приготовленном на огне — пища имела более резкий вкус, чем тот, к которому она привыкла, — Патр включил сферу обзора, и в крошечной комнате засветились вечерние новости. Она увидела Рейта, Соландера, каанцев, новопринятых членов Ордена Резонанса, персонал нескольких театров Рейта, волшебников более низкого уровня, работавших с Соландером.
Джесс прекратила есть, поставила миску и вилку на стол и уставилась на экран. Там мелькали знакомые ей лица. Люди рассказывали невероятные небылицы о страшном заговоре против Империи, о планах заговорщиков по свержению правительства. Во главе нового порядка, который запрещал магию, вынуждал мужчин и женщин жить подобно животным и вообще который принесет в этот райский уголок одни страдания, голод и войну, ставили драматурга Винкалиса — его вечерние новости окрестили Подстрекателем. Джесс сжала кулаки и крепко стиснула зубы; она перевела взгляд с экрана на Патра, затем вновь на эту пародию. Когда же ложь закончилась, когда стали ясны планы Империи во имя собственной безопасности уничтожить искусство и деятелей искусства, настроить людей друг против друга, чтобы они рвались получить за предательство смехотворное вознаграждение, она закрыла глаза и тихо заплакала.
— Это просто безумие, — прошептала она.
— Вовсе нет, — сказал Патр. — То, что они делают, послужит более крупным целям. Всех диссидентов разоблачат, и, с точки зрения Империи, если в ту же сеть попадутся несколько невиновных — или много невиновных, — что в этом такого? Невиновных всегда будет больше, Империя производит их каждый день. Далее, Магистры Империи, не прикладывая к тому особых усилий, получат возможность внушать страх и уважение, если будут постоянно сообщать о казнях. Главное, чтобы все знали — поиск предателей не прекращается ни на минуту, и каждый в той или иной степени считается подозреваемым. В-третьих, оставив Подстрекателя Винкалиса гулять на свободе в общественном сознании, они добились того, что люди больше не доверяют своим соседям и друзьям — и долгое очень долгое время не будет никакой почвы для новых заговоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167