— Мне кажется, в общем смятении можно будет вывести ее наружу так, что никто не обратит внимания. Я не могу выкрасть ее прямо сейчас — чтобы не поставить под угрозу планы Семьи, касающиеся нападения на Дом Галвеев. Ну а если я позволю себе подождать, покуда оно свершится, девушка почти наверняка окажется мертвой.
Янф спросил:
— Итак, во время вторжения мы в соответствии с планом отправляемся в Дом, но вместо того чтобы ловить и брать в плен Галвеев, ищем во всем этом колоссальном сооружении одну-единственную женщину?
— Правильно.
— Женщину, которая знает весь Дом изнутри, которая не хочет идти с нами и к тому же по чистой случайности способна превратиться в самый смертоносный кошмар, какой даже невозможно себе представить.
— Именно.
Янф пожал плечами.
— Я просто хотел убедиться, что все правильно понял.
Джейм вздохнул.
— Хорошо, в таком случае я просто не могу найти основания для отказа — иначе все вы не переживете и первой стычки. Так что записывайте и меня.
Никто не смог удержаться от смеха. Легко смеяться, подумал Ри, когда все хлопоты и опасности впереди. Когда у собравшихся здесь шестерых молодых людей только и заботы, что пить и есть в приятной тени пальмовых листьев, среди сладких ароматов жасмина и роз. Однако все пятеро только что согласились умереть за него, если придется, и он не мог себе позволить забыть этого или не обратить внимания на то, сколь много значит такое согласие.
— Сейчас она находится в посольстве Галвеев. Перед свадьбой они отправят ее в Калимекку — вместе с прочими, кто не способен участвовать в бою. И до того нам придется выяснить, кто она.
— Так ты не знаешь ее имени? — простонал Янф. Джейм вздохнул.
— Но если мы не знаем ее, то каким образом ты предполагаешь ее найти?
— Я покажу ее сам.
Ри шел на это без особой охоты; хотя создание видимого образа не считалось сколь-нибудь выдающимся и тем более губительным чудом, до сих пор даже лучшие друзья не знали о его умении ворожить. Им было известно о лежащем на нем проклятии Карнея: однажды он перевоплотился, чтобы спасти жизнь Янфу, когда оба они, еще совсем юные, проявили неосторожность и очутились лицом к лицу с превосходящим численностью врагом. О магии Ри тем не менее помалкивал, потому что занятие это считалось весьма предосудительным, чего, пожалуй, ему не простили бы и лучшие друзья.
И это лишь доказывало, насколько он обезумел. Он собирался открыть перед ними секрет, который хранил пуще всего, причем осмеливался сделать это для того, чтобы спасти жизнь женщины, рожденной его врагами. И остававшейся его врагом. Женщины, которую он просто обязан ненавидеть.
Только почему в сердце его не было ненависти к ней?
Хотелось бы знать.
Набрав в горсть толченой каберры, он нарисовал ею кружок на земле, а друзья уставились на него круглыми глазами. Ри пробормотал заклинание, полоснул кинжалом по левой руке и нарисовал каплями крови крошечный кружок внутри первого. Обратившись к той связи, которую он ощущал внутри себя, Ри призвал единственное ее изображение, жившее в памяти: покрытая своей и чужой кровью, измученная, все еще сохраняющая облик Карнеи. Закрыв глаза, он притянул к себе это подобие, вспоминая при этом ее запах, звуки голоса, то немыслимое, невозможное чувство, возникшее в нем в ее присутствии. Он не стал привлекать ее в круг такой, какой она была вчера ночью, но, положившись на необъяснимую связь между ними, попытался представить ее нынешней, какой она была в этот миг.
Кто-то охнул, и все принялись пожирать ее глазами.
В середине очерченного Ри круга, опершись на парапет, стояла женщина, находившаяся на балу в центре Халлеса, — вырезанное из черного камня ощерившееся чудовище трудно было перепутать с чем-нибудь еще; она вглядывалась в происходящее где-то внизу. Прямые черные волосы трепетали на ветру, словно шелковый вымпел. На ней было элегантное темно-синее шелковое платье, скроенное по калимеккийской моде, еще не пришедшей в столь далекое от моря место, как Халлес. Знатная и утонченная, рожденная в почете и власти, она ничуть не была похожа на вчерашнюю женщину, перебившую целую банду воров и насильников. Впервые увидев ее в человеческом обличье, Ри еще сильнее был очарован незнакомкой. Он понял, что должен или добиться ее, или погибнуть сражаясь.
Его друзья — его лейтенанты — как бы вмерзли во время: они разглядывали мерцающую фигуру распахнутыми глазами, не скрывая своего потрясения. Медленно, один за другим, отводили они глаза от обворожительного, эфемерного, светящегося неярким светом изображения женщины и обращались к нему. Ри ждал вспышек гнева, знаков измены, но увидел только удивление.
— Как?.. — шепнул Янф.
И долго еще все они пребывали в молчании. Наконец Джейм промолвил:
— Мне все равно — как. А научить этому можешь?
Он словно бы прорвал плотину, и слова хлынули потоком. Друзья хотели, чтобы он показал им еще одно чудо; они желали немедленно увидеть все, что он знает; они жаждали стать частью того прекрасного и запретного мира, который он открыл перед ними. Их не пугало, что люди платили своей жизнью, дабы вновь открыть те знания, которыми он обладал, и что утрачены они были по разным причинам; они и слышать не хотели о том, что их всех прилюдно казнят на площади, если застанут за этим делом. Они и не думали попадаться… чудо захватывало их воображение, сулило тайны, открывало мир, уходящий за пределы повседневности. И они стремились в этот мир. И были готовы закрыть глаза на любой грех, любое преступление, лишь бы получить доступ к ведущей в него дверце.
— Мы поможем тебе добыть девицу, — заявил Янф, выражая общее мнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120