– Вина?
– Я тут подумал, что не проявлял к тебе внимания эти несколько дней. Меня полностью поглотил план нашего бегства, и, конечно, я наскучил тебе до умопомрачения.
– Боже, Реми, – выдавила она. – Как можешь ты так думать? Не сомневайся, мне глубоко интересно все, о чем ты думаешь.
– Неужели? Да ты хоть помнишь, о чем я тебе говорил? Я сказал тебе, что нанял шайку головорезов, а ты и бровью не повела!
Кровь прилила к щекам Габриэль.
– Отлично, бандиты могут… могут быть полезны, когда… знаешь, как их найти.
Реми рассмеялся, но продолжал изучать ее, и взгляд его темных глаз был полон невысказанных вопросов и боли. Габриэль не смогла вынести этого. Она вырвалась от него, вскочила с кровати и снова заступила на свою бессменную вахту у окна. Боже, где же этот Волк? Неужели эта ужасная ночь никогда не закончится?
Реми медленно сел на кровати, с тревогой в сердце наблюдая, как Габриэль ускользнула от него. Вспышка молнии осветила ее беспокойное лицо, тонкие красивые пальцы, прижатые к оконному стеклу.
Что она высматривает там, в грозовой ночи? Очевидно, что-то, чего не находила в его обществе.
Это мужчины, как правило, печально известны своим постоянным стремлением к новым завоеваниям. А может ли женщина потерять интерес после одной только ночи? Габриэль имела любовников, и, по крайней мере, двое из них были знатны и гораздо богаче его. Может, она уже сожалеет о случившемся и пересмотрела свое решение отказаться от своих честолюбивых планов? Не поэтому ли она так безразлична к его планам похищения Наварры из Парижа, которое и раньше не одобряла?
«Остановись», – приказал себе Реми, с отвращением отбрасывая душераздирающие сомнения. Габриэль сказала, что никогда не любила ни одного мужчину, кроме него. Она доказала это уже первой ночью их близости. В ту ночь она открылась ему навстречу, доверилась ему.
Встав с кровати, Николя подошел к ней и обнял ее со спины. Габриэль не поддавалась ему какие-то доли секунды, но потом растворилась в его руках, и он прижался губами к ее макушке. Шелковистые пряди ее золотых волос нежно защекотали его подбородок. Пышущее жаром тело нежно и призывно звало из-под шелка ее халата. Но одновременно она все еще оставалась так далеко от него, что это почти сводило его с ума.
Он не должен вести себя как обвинитель, вытягивающий вынужденные признания у свидетеля, но, похоже, он уже не в силах был заставить себя остановиться.
– Габриэль, тебя действительно ничего не тревожит? – выдохнул он прямо ей в ухо.
– Да. Просто… просто…
– Что такое? – переспросил он.
– Я… я волнуюсь за Мартина. Его до сих пор нет, он там один на один с… с такой ужасной грозой.
– За Волка? – От удивления глаза Реми широко раскрылись. Вот уж меньше всего он ожидал, что Габриэль беспокоится за Мартина. – Да он же осторожный парень и знает этот город лучше, чем любой из нас. Я уверен, что он забрался в какую-нибудь гостиницу, пьет себе вино с кем-нибудь из своих старых товарищей и флиртует с какой-нибудь симпатичной девушкой. Я даже обрадовался, когда он отпросился погулять сегодня вечером. Последнее время мальчишка ходит за мной буквально по пятам. Иногда мне кажется, я в уборную не могу сходить, чтобы он не увязался за мной.
Габриэль резко опустила голову, так что завеса ее волос закрыла ее лицо.
– Мы оба боимся за тебя, Реми. У тебя больше врагов, чем ты себе представляешь.
– Спору нет. Но ручаюсь тебе, я все время начеку. – Он повернул ее лицом к себе и откинул волосы с лица. – Ты говоришь мне правду? Тебя действительно волнует только грозящая мне опасность?
Она грустно кивнула. Он шутливо схватил ее за подбородок и наигранно сурово скомандовал:
– Все, прекрати сейчас же! Я способен сам о себе позаботиться. Кроме того, у меня есть твой амулет, который защитит меня. Ты же сама строго-настрого велела мне не снимать его, а на днях заставила пообещать, что я не сниму его ни при каких обстоятельствах. Даже когда моюсь.
Он поднял цепочку и, поддразнивая, покачал медальон на уровне ее глаз, надеясь вызвать у нее улыбку. Вместо этого она побледнела.
– Да, ты всегда держишь свои обещания.
Что она имеет в виду? То, что она не держит? Он ладонями обхватил ее лицо.
– Габриэль, я понимаю, нас по-прежнему окружают козни, ловушки и опасности. От Темной Королевы, от охотников на ведьм, от каждого из католической знати, кто когда-то возненавидел меня. И все же назови меня глупцом, я не могу отделаться от чувства, что, пока мы с тобой остаемся искренними друг с другом, у нас все будет хорошо. Ты уверена, что ничего не хочешь рассказать мне?
– Да. Уверена.
С этими словами она уткнулась лицом в его плечо.
Кассандра Лассель скинула туфли и растянулась на кровати, ее платье при этом задралось, обнажив красивые белые лодыжки и икры ног. Волк с трудом отвел взгляд в сторону, пока наполнял для Касс очередной стакан. Если бы он вдруг засомневался в том, что она ведьма, то теперь был в этом твердо уверен. Ни одна нормальная женщина не смогла бы выпить такое количество коньяка, как она, и оставаться при этом в здравом рассудке. Она уже осушила почти две бутылки и, хотя язык ее начал слегка заплетаться, мыслила еще четко.
Из них двоих ему было много хуже. Пот лил с него ручьем от явного нервного напряжения и духоты в комнате, под мышками темнели огромные пятна пота, на лице застыло озабоченное выражение.
Гроза стихла, но на смену ей пришла тоскливая барабанная дробь дождя. Опрокинув бутылку, Волк вытряхнул последние капли коньяка в стакан. Пес ведьмы свернулся клубком у камина, наблюдая за ним, глаза мастифа были полны жалобного упрека, как будто он знал, что творит Волк с его хозяйкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156