Этот вечер лишь больше убедил его жену в том, что он не годится для жизни в обществе и заслуживает пустой постели.
Мариус на миг остановился и сказал:
— Думаю, тебе следует просто забыть все, что здесь произошло, и помириться с женой. Ступай к ней в постель.
Анатоль дернулся, словно Мариус воткнул ему в руку иголку, устремил на него полный негодования взгляд.
— Кузен, ты же только что говорил, что не любишь пускать в ход свои способности.
— Не люблю. Но когда чувства столь сильны, они сами проникают мне в голову, хочу я того или нет. — Он смущенно улыбнулся, потом посерьезнел. — Анатоль, я не знаю, что заставляет тебя отдаляться от жены — ложный стыд или ложный страх. Но и то и другое надо отбросить.
— Мариус, тебе ли давать подобные советы? — Это были жестокие слова, достойные разве что Романа, и Анатоль пожалел о них, еще не успев договорить.
Глаза Мариуса стали еще печальнее, но он спокойно ответил:
— Напротив, именно мне и пристало советовать. Не совершай ошибки, которую совершил я. Иди к своей жене, пока еще не поздно.
Голос Мариуса задрожал от сдерживаемых чувств. Он начал поспешно складывать инструменты в сумку.
Анатоль отвел глаза. Он, как и все Сентледжи, ощущал неприятное беспокойство, вспоминая о горе Мариуса. Оно было пятном на безупречной белизне семейного предания, напоминанием о том, что даже дар Искателя Невест не всегда охраняет от беды.
Анатоль пошевелил рукой и с изумлением обнаружил, что боль ослабла. Может быть, теперь кузен наконец уедет?
Мариус, однако, продолжал:
— Я знаю, что ты не очень-то жалуешь мои советы, кузен, но должен тебе сказать кое-что еще.
Анатоль нахмурился. Он не хотел больше говорить о Медлин.
— Это о Романе, — поспешно проговорил Мариус.
— О Романе? — удивился Анатоль. Он несколько успокоился. — Что о нем говорить? Я и сам могу сказать, что ты увидел, заглянув в его сердце. Мою голову, насажанную на кол.
Мариус покачал головой:
— Ах, если б его мысли были столь просты! Но он слишком сложен. Кроме покупки Пропащей Земли и женитьбы на этой французской графине, я ничего не сумел разобрать.
— Значит, ты пытался его прочесть?
— Признаюсь, что пытался — и потерпел неудачу. Читать в сердце Романа все равно, что спускаться в извилистый лабиринт. Он слишком хорошо скрывает свои побуждениям чувства. Может быть, потому, что он и сам их плохо понимает. Он всегда отличался от нас.
— Да, — сказал Анатоль. — Если б моя тетка не была столь добродетельной дамой, я решил бы, что она с кем-то согрешила.
— Это невозможно. Жены Сентледжей никогда не изменяют мужьям.
«Никогда? — подумал Анатоль. — Даже в мыслях?»
Мариус продолжал:
— Все мы знаем, что иногда на свет появляются Сентледжи, лишенные нашего необычного дара. Роман — один из них.
— Он должен бы считать это благословением божьим.
— Однако не считает. Я часто чувствовал, что ему больно быть Сентледжем по рождению, а не по духу. Может быть, поэтому он всегда завидовал тебе.
— Завидовал мне? — не веря своим ушам, повторил Анатоль.
— Да. Твоей тайной силе, твоему положению главы рода, тем более, что сам почти ничего не получил в наследство.
— К чему ты клонишь, Мариус? — нетерпеливо спросил Анатоль. — Хочешь, чтобы я пожалел этого негодяя?
— Нет. — Мариус вздохнул. — Всего лишь пытаюсь сказать, что зависть разъедает душу человека куда быстрее, чем любая болезнь разрушает тело. Зависть может сделать человека более опасным, чем самое страшное безумие. И я боюсь, что на исцеление Романа нет никакой надежды.
Печально и прямо глядя в глаза Анатоля, Мариус закончил:
— Ты должен остерегаться его.
И с этими словами покинул замок Ледж.
14
Медлин не могла заснуть.
Поднявшись к себе в спальню и раздевшись, она долго сидела в ночной рубашке перед зеркалом, рассеянно расчесывала волосы и прислушивалась, ловя скрип половицы или стук открывшейся двери — словом, любой звук, который подтвердил бы, что Анатоль поднялся наверх, что этот упрямец не истек кровью в гостиной.
Она твердила себе, что напрасно тревожится о человеке, который так унизительно с ней обошелся, но все же продолжала прислушиваться, презирая себя за слабость.
Однако все звуки заглушались раскатами грома. Снаружи бушевала гроза, оконные переплеты сотрясались от порывов ветра, дождь тысячами стрел вонзался в стекла. Словно восстала ото сна вся земля Сентледжей и мстительной фурией ополчилась на женщину, которая посмела усомниться в ее любимейшей легенде.
Медлин подошла к окну, отдернула тяжелые парчовые портьеры и с вызовом посмотрела в кромешную тьму грозовой ночи. Если она навлекла на себя гнев тайных сил, у нее хватит смелости понести кару.
Никакая кара не может быть хуже того, что случилось внизу, когда все Сентледжи от нее отвернулись, а муж отправил ее в постель, словно провинившуюся школьницу.
Она прижалась лицом к стеклу, словно для того, чтобы подразнить судьбу, но ничего не случилось. Гром все так же неодобрительно гремел, и молнии полыхали в небе, озаряя унылый ландшафт с кривыми деревьями и ленту дороги, уходящей от замка Ледж.
Бывает ли в этом краю какая-нибудь иная погода, кроме ненастья? Медлин пожалела Сентледжей, которым пришлось возвращаться домой в столь бурную ночь. Они уже должны были разъехаться, если только не остались с Анатолем, чтобы за рюмкой портвейна обсудить его неудачную женитьбу. Она не сомневалась, что все они теперь твердо уверены — Фитцледж совершил чудовищную ошибку.
В жизни Медлин всегда не хватало тепла и искренних привязанностей, и то, что она упала в глазах Сентледжей, ранило ее, но не так сильно, как воспоминание о лице Анатоля в тот миг, когда он отверг ее помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117