И снова в голове у него прозвучал вопрос Фитцледжа:
«Щитом для нее или маской для вас?»
«Да, маской для меня», — с горечью признался себе Анатоль. Ему нужна маска, потому что он не человек, а чудовище.
Теперь он больше всего на свете хотел очутиться рядом с Медлин, погрузиться в ясную безмятежность ее взгляда, раствориться в мягкой улыбке женщины, которая слишком практична, чтобы верить в духов, легенды и родовые проклятия. Хоть на время притвориться перед самим собой, что она права.
Анатоль взлетел по лестнице, добежал до спальни Медлин… И с трудом принудил себя остановиться и не распахнуть дверь настежь, а постучать. Он ждал, и сердце его билось все чаще и чаще.
Ответа не было.
Анатоль постучал снова, на сей раз громче — тишина. Тогда он наморщил лоб, пытаясь проломить преграду в своем сознании и ощутить Медлин, но, как и прежде, у него ничего не получилось.
Зато он увидел Тригхорна, который наблюдал за ним из дальнего конца коридора.
— А вашей хозяйки здесь нет, милорд, — сообщил Тригхорн, и в его голосе Анатолю почудилось нечто вроде сочувствия. — Я думал, вы знаете. Анатоль ответил ему свирепым взглядом.
— Что значит «ее здесь нет»? Где же еще ей быть?
Тригг подошел поближе. Грудь его вздымалась от праведного негодования.
— Она пошла туда, где просидела чуть не весь день. В библиотеку. Ваша хозяйка помешана на книгах. Я слыхал, что в Лондоне полно таких женщин. Их называют синими чулками, и если вы не положите конец этим глупостям, молодой хозяин, то…
— Я не хочу больше слушать никаких советов касательно своей жены, — процедил Анатоль сквозь стиснутые зубы. Вихрем пронесшись мимо Тригга, он помчался вниз, прыгая через три ступеньки и задыхаясь от обиды и унижения. Все это время он мучился, сдерживал свое нетерпение, а Медлин спокойно сидела, уткнувшись в книгу. Вот что получается, когда мужчина хочет проявить понимание и сочувствие!
Анатоль почти никогда не заходил в библиотеку, ставшую после смерти матери убежищем отца. Здесь Линдон Сентледж прятался от мира, но более всего от своего сына.
Обвинение ни разу не сорвалось с отцовских уст, но Анатоль без труда читал его в глазах, потемневших от горя.
«Если бы не ты, твоя мать была бы жива».
Но Линдон был мягким человеком, он не приходил в ярость, не изливал ни на кого горе и печаль. Он просто удалился от жизни, заперся наедине со своими книгами.
Анатоль Хорошо помнил, какую боль причиняло ему затворничество отца. Будь я проклят, думал он, если позволю жене сделать то же самое!
8
Библиотека оказалась настоящей сокровищницей. Книжные полки тянулись рядами от пола до потолка, и впервые за все время пребывания в замке Ледж Медлин ощутила восторг. Несмотря на то, что воздух в библиотеке был затхлым, а с корешков толстых томов свисала паутина, Медлин чувствовала себя как дома. Здесь ее окружали старые испытанные друзья — Чосер, Мильтон, Шекспир, Данте.
Она решила следить за тем, чтобы комнату каждый день проветривали и топили, а с книг стирали пыль. Но сегодня… Она бросила тревожный взгляд на догоравшие свечи. У нее почти не оставалось времени.
Усевшись на самом верху лестницы, девушка сняла с полки очередной толстый том. Пыль защекотала ноздри. Она любовно, почти благоговейно провела ладонью по кожаному переплету. Книги всегда были ее лучшими и самыми надежными друзьями.
Однако на сей раз Медлин с разочарованием чувствовала, что ни на одной из этих страниц не найдет того, что искала. Самых простых и необходимых сведений о том, что должна делать невеста в первую брачную ночь, оставшись наедине с нетерпеливым женихом.
Большую часть свадебного ужина она просидела, сложив руки на коленях, напротив мужа, затерянного на дальнем конце бесконечного стола, что делало обычную застольную беседу невозможной.
Впрочем, она была бы невозможна в любом случае. Ее муж отличался редкостным немногословием, но зато его глаза говорили слишком многое. Эти необыкновенные глаза на протяжении всего ужина не отрывались от лица Медлин. Темные, хищные, алчные, пробуждавшие в ней странный жар, от которого бросало в дрожь. И хотя разум Медлин понятия не имел, что делать с этим человеком, плоть ее, казалось, знала все.
Вот только она не желала облечь это знание в слова. Губы Медлин тронула сухая улыбка. Сестра Джулия часто дразнила ее: «Когда-нибудь ты пожалеешь о том, что все время проводишь за книгами. Когда-нибудь ты захочешь узнать то, о чем в них не пишут».
Как ни странно, Джулия оказалась права. Медлин в отчаянии перелистывала том Рабле, но уже не в силах была сосредоточиться на словах. Как она жалела, что рядом нет ни одной женщины — старшей, более опытной!
И еще больше жалела, что Анатоль оказался так не похож на нежного, застенчивого возлюбленного, о котором она мечтала. Он совсем другой… и жалеть теперь об этом просто глупо. Медлин расправила плечи. Анатоль такой, каков есть, и надо научиться с ним обращаться. По крайней мере, он все-таки не чудовище, как ей казалось вначале.
Там, в церкви, во время странной церемонии вручения меча Анатоль на миг стал почти нежен… а потом сказал, что они попробуют найти золотую середину между его безудержностью и ее потребностью в нежности.
Только эта мысль и не давала ей впасть в панику. Вздохнув, Медлин поставила Рабле на место, но не удержалась и решила открыть еще одну книгу, «Антония и Клеопатру» Шекспира.
Она как раз доставала с полки том Шекспира, когда дверь распахнулась с грохотом, от которого лестница под ногами Медлин задрожала. Она вцепилась одной рукой в книгу, а другой — в полку.
Потом взглянула на дверь, — и сердце ушло в пятки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117