Он взял подсвечник, довел священника до конюшни, велел оседлать для него лошадь, а конюху — проводить старика до дома. Не потому, что боялся за священника, — а чтобы понадежнее спровадить его вместе со всеми проповедями.
Уже когда он подсадил Фитцледжа в седло, тот просительно произнес:
— Так вы будете нежны с Медлин?
— Насколько позволит моя натура. — Анатоль изо всех сил хлопнул кобылу по крупу, и та унесла священника в ночь. Конюх пустился следом. Когда фигура Фитцледжа растворилась во тьме, Анатоль спросил себя, что все-таки привело преподобного в замок Ледж в такую пору — тревога из-за Мортмейна или беспокойство о Медлин?
Поднимаясь по лестнице, Анатоль услышал за спиной тихое клацанье когтей по мраморному полу.
Он обернулся и увидел, что за ним по пятам идет Цезарь.
Для старой собаки было так же необычно покидать свое место у камина, как для старого Фитцледжа — на ночь глядя ездить в замок Ледж. Анатоль наклонился, почесал Цезаря за ухом и ласково спросил:
— Чего тебе, старина?
В единственном глазу Цезаря светились преданность и собачья мудрость.
Кузен Анатоля Роман Сентледж не раз уже советовал пристрелить старую гончую, но, когда мягкий язык Цезаря с любовью коснулся руки Анатоля, тот улыбнулся и подумал, что скорее сунет в мешок и утопит в море элегантного Романа.
Он снова потрепал собаку по покрытой боевыми шрамами голове и пробормотал:
— Наверное, ты тоже хочешь дать мне совет, как обращаться с невестой.
— О, нет, милорд, я бы никогда не осмелился, — раздался испуганный голос Уилла Спаркинса с задней лестницы, ведущей в людскую.
Смутившись, Анатоль быстро выпрямился.
— Я разговаривал с собакой, Уилл, — сказал он.
Юноша кивнул с серьезным видом.
— Я слыхал, мистер Калеб Сентледж часто говорит с животными.
— Да, но вдобавок утверждает, что они ему отвечают.
Уилл усмехнулся, потом спросил:
— Сэр, можно мне теперь закончить уборку в столовой?
— Да, я иду наверх.
— Я так понимаю, вы собираетесь ложиться. Ложиться спать, — поспешно добавил Уилл. Кто-нибудь из старших слуг или конюшенных позволил бы себе ухмыльнуться, Уилл же только густо покраснел.
Анатоль с раздражением подумал, что сегодня весь замок и вся деревня только и судачат о том, как хозяин ляжет в постель с молодой женой. Он велел Уиллу увести Цезаря. Тот взял собаку за ошейник, и вдруг Анатоля пронзило щемящее чувство. Оно не имело никакого отношения ни к Медлин, ни к его вожделению — нет, оно было гораздо более знакомым и таило в себе угрозу. Зловещая резь в глазах. Предостережение. И на сей раз целью его был… Уилл.
Нет! Черт побери, только не сейчас! Анатоль с силой надавил пальцами на глаза. Почему проклятие настигло его снова именно в эту ночь?
Он поднялся на одну ступеньку, полный решимости не обращать внимания на предчувствие, но оно лишь усилилось, и теперь в голове у него вспыхнуло обжигающее пламя.
— Уилл!
Юноша тащил Цезаря к столовой, но сразу остановился и оглянулся.
— Сэр?
Анатоль смотрел на его молодое лицо, а внутренний голос умолял отпустить Уилла, ничего ему не говоря. Пусть будет, что будет. Боль в голове скоро утихнет, если не обращать на нее внимания.
Впрочем, это было все равно, что пытаться не дышать. Анатоль спустился по лестнице.
— Иди сюда, Уилл. — Его голос стал глухим от предчувствия неотвратимой беды.
Слуга подошел к Анатолю доверчиво, словно Цезарь. Анатоль отвел светлые пряди, падавшие на глаза юноши. Жгучая боль переместилась из головы в сердце.
Чтобы проникнуть в собственное будущее, ему были необходимы кристалл и сознательные усилия… но чужое будущее открывалось само собой, словно он был простым проводником чьей-то злой воли.
Положив руки на лоб Уилла, Анатоль сосредоточил взгляд на зрачках юноши. Как говорили, Просперо таким образом гипнотизировал людей, лишал их воли и разума. Дар Анатоля был проще — видеть будущее человека. Он чувствовал, как погружается все глубже в глаза Уилла, и одновременно с этим видения — четкие и ясные — сменяли друг друга. Уилл на поленнице дров. Сверкающее лезвие топора. Соскальзывают пальцы. Крик нестерпимой боли. Алая кровь струится по ноге.
Видение потускнело, боль прошла, Анатоль чувствовал полное опустошение. Когда он снял руку со лба юноши, та дрожала.
— Держись подальше от дров, — приказал Анатоль.
Уилл побледнел, но не попросил объяснений. Никто из слуг Анатоля не отважился бы на это. Хрустнув пальцами, юноша пролепетал:
— Но, сэр, мистер Тригхорн спустит с меня шкуру, если я не стану выполнять свою работу — колоть дрова и…
— Послушай, парень, я сам спущу с тебя шкуру, если ты меня не послушаешь. — Анатоль схватил Уилла за рубаху, притянул к. себе так, что перепуганное лицо слуги оказалось совсем рядом. — Если ты возьмешь в руки топор, я тебя выпорю. Я запру тебя в башне до конца твоих дней. Я…
Анатоль глубоко вздохнул. Гневные угрозы были всего лишь отражением его отчаяния. Что бы он ни сделал, какие бы приказы ни отдавал, он не может ничего предотвратить. Сейчас у него не больше шансов спасти ногу Уилла, чем некогда спасти жизнь Мэри Киннок.
Ярость покинула его столь же внезапно, как пришла, остались лишь пустота и беспомощность. Он отпустил Уилла, положил руку ему на плечо.
— Делай, как я сказал, ладно? — хрипло проговорил он.
Уилл попятился и кивнул. Его глаза, полные страха, не отрывались от лица Анатоля, пока слуга не скрылся за дверью столовой. Лишь тогда Анатоль в изнеможении прислонился к стене и закрыл лицо руками. Он был рад, что никто не видит его слабости, проявления его страшного дара. И еще больше утвердился в решении как можно дольше держать этот дар в тайне от Медлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117