– Пятнадцать лет я лежал в кургане на Каэр-Керддин, я прялкой был и клубком, был черной дырой Вселенной, – присоединился Клиддно, – кофейной мельницей был, полоской на шкуре зверя, я был рисунком мелком и облачком плыл над Римом.
Конечно, у них не получалось так, как у старших студентов, но все-таки и им удавалось вызвать ощущение полной свободы и безграничной надежности всего сущего, ради которого затевалась эта игра.
– Я был тропой вдоль ручья и веточкой ежевики, фамильным сервизом был четырежды десять весен, – начал Афарви и оборвал, заслышав быстрые шаги поднимающегося на башню учителя.
Тарквиний Змейк ворвался в класс, как свежий ветер, и задал вопрос, неожиданный для учителя химии:
– Вы знаете, как выглядит китайский иероглиф «учиться»?
Никто не знал.
– Он составлен из трех элементов: ребенок под крышей, а сверху над ним – когти. Вопросы есть?
И Гвидион сразу понял, что у него в сердце всегда найдется место для предмета, который ведет Тарквиний Змейк.
Змейк оглядел поверх их голов всю школу, крыши и шпили Кармартена и реку Аск, – с башни Стражей открывался исключительный вид, так как окна там были сразу на все четыре стороны света, – перевел взгляд с голубя, притулившегося с другой стороны окна на парапете, на затихших учеников и сказал:
– К вам подбирается сейчас некое вещество. Хотя определить его состав вы пока еще не в состоянии, поскольку органикой мы займемся еще не скоро, я думаю, вам будет полезно с ним познакомиться и взглянуть на него непредвзято.
Все огляделись. Действительно, по полу ползло нечто, напоминавшее зеленый пудинг.
– Знакомьтесь, пожалуйста, – повел рукой Змейк. – Турбуленциум хоррибиле, – вещество поклонилось. – Класс первого года обучения. – Теперь поклонился класс. – Сложный состав турбуленция выводит его далеко за пределы программы первого года обучения, но я полагаю, что начать внушать студентам уважение к химическим элементам и соединениям, основанное на личном с ними знакомстве, никогда не рано. Уверен, что студенты никогда не путали и не преуменьшали бы в своих ответах атомную массу и период полураспада плутония, если бы знали, как плутоний на это обижается. Турбуленций – одно из древнейших соединений в составе нашей планеты, в чистом виде его осталось не так уж много, и без преувеличений можно сказать, что вы имеете право гордиться этим знакомством.
Пока Змейк говорил, турбуленциум уже уполз. Видимо, он вообще проползал мимо по своим делам, и Змейк представил их ему, просто воспользовавшись удобным случаем. Специально ради них беспокоить древнее вещество он, конечно же, не стал бы. Они почувствовали себя маленькими и очень недавно возникшими, и нельзя сказать, чтобы дальнейшее течение урока разуверило их в этом. Змейк умел приближать свой предмет через непосредственное сравнение с учениками и проведение прямых параллелей. «А вы плавитесь при гораздо меньших температурах», – говорил он спокойно, и Афарви с Двинвен, болтавшие на задней парте, вздрагивали, перехватывали пронзительный взгляд черных глаз Змейка и начинали слушать очень внимательно.
Гвидион мечтал договориться с преподавателем химии об индивидуальном спецкурсе по фармакологии, и, не найдя в себе сил приблизиться к Змейку сразу после занятия, ошеломленный его язвительностью и непостижимостью, он, тем не менее, в тот же день упрямо стал разузнавать, где находятся личные покои Змейка. Вначале выбор его не очень удачно пал на доктора Рианнон. Она передернула плечом и воскликнула: «А почему, собственно, я должна это знать?!» «Я не имел в виду», – пробормотал сконфуженный Гвидион и ретировался. Он обратился к Моргану-ап-Керригу, но тот только что учил третий курс забывать хорошо знакомые лица и совершенно случайно выбрал Змейка в качестве объекта забвения. Поэтому он, лучезарно улыбаясь, некоторое время пытался вспомнить, кто это, но потом, махнув рукой, с извиняющейся улыбкой проследовал прочь. Совершенно неожиданно Гвидиону помог доктор Зигфрид Вёльсунг, преподаватель драконографии. Он стоял на балконе, опоясывавшем башню Стражей, и трубил в рог, созывая своих студентов, но, расслышав в промежутках между сигналами рога вопрос Гвидиона, заданный Моргану-ап-Керригу, прервался и четко сказал с легким древневерхненемецким акцентом:
– На самом верху Пиктской башни.
В тот же день после уроков Гвидион отправился в Пиктскую башню. Он миновал кабинет для занятий медициной, лабораторию Мак Кехта, ярусы, где обитал доктор Итарнан, грустный миниатюрный пиктолог-фонетист, поднялся еще на несколько витков винтовой лестницы, выглядывая по дороге из бойниц, и остановился перед дверью, очевидно, ведущей в кабинет Змейка. Откуда-то доносился странный музыкальный звук, как будто медная бабочка билась о стекло. Гвидион еще раз мысленно проговорил все приличествующие случаю извинения и постучался. Никто не открыл. Змейка в кабинете не было. Тогда Гвидион решил дожидаться. Он сел на пол прямо перед дверью, сунул за спину сумку с книгами, стал клевать носом и незаметно для себя заснул. Проснувшись, он обнаружил, что сидит на том же самом месте, однако дверь переместилась и теперь находится слева от него. Следовательно, Змейк вернулся, не стал будить Гвидиона и предпочел сдвинуть дверь относительно Гвидиона, чтобы без помех войти в кабинет. Сделал ли он это из сострадания, смешанного с ехидством, или просто машинально, сказать было трудно; однако после этого Гвидион как-то не нашел в себе сил постучать в дверь во второй раз.
* * *
Ладить с застенчивой башенкой Бранвен мог только добрейший Морган-ап-Керриг, но и он не мог уговорить ее постоять на месте и никуда не прятаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137