Она колебалась:
— Святой отец…
— Да, дитя мое, продолжайте. Элисон отодвинула штору, готовая в любой момент выскочить из исповедальни.
— Вы священник?
— Конечно, дитя мое, — ласково произнес он. — Продолжайте.
— Я.., э.., но как…
— Я здесь для того, чтобы выслушать вас. Не бойтесь.
— Я боюсь, отец мой. Очень боюсь!
— Потому я и здесь — потому, что вы боитесь. Я здесь для того, чтобы избавить вас от страхов, выслушав вашу исповедь.
Элисон прижала голову к стене рядом с зарешеченным окошком. Священник ли он? Можно ли ему верить? Она должна поверить. Она должна покаяться и получить отпущение грехов. Но почему он не Отвечал, когда она звала его?
— Я восемь лет не была на исповеди. — Она замолчала.
— Да? — отозвался он.
— Не могу поверить, что так долго. — Голос ее дрогнул, — Зачем я здесь? — выдохнула она.
— Чтобы быть услышанной, — отвечали с той стороны перегородки. — Я здесь, чтобы слушать. Элисон всхлипнула.
— Я грешна, отец мой. Я восемь лет не была в церкви. Я все отрицала. Я отрицала Христа. Я хочу возвратиться к вере и к нему. — Элисон запнулась. — Я должна рассказать все, что долгие годы таила в себе. — Не в силах продолжать она заплакала.
— Почему вы покинули церковь, дитя мое?
— Почему? — переспросила она, словно не поняв вопроса.
Снова воцарилось молчание, и наконец, глотая слезы, Элисон рассказала священнику о своем детстве, о былой своей преданности Богу, о начале сомнений и отрицаний. О том, каким ужасным человеком был ее отец. О его любовницах и пьянстве. Как он бил ее и мать. Как рушилась семья. И она рассказала о той ночи.
Затем, уронив голову на руки, она зашлась в душащем приступе кашля.
— Это все, дитя мое? — глухо спросил он.
— Нет, — отрывисто бросила она сквозь решетку.
— Так расскажите мне.
— Отец мой, я совершила прелюбодеяние! Я не знала, что он женат, когда познакомилась с ним.
— Да?
— Я подозревала, но боялась обнаружить, что люблю человека, Который поступает по отношению к Другой женщине так же, как мой отец поступал с моей матерью. — Она судорожно сглотнула, слюна обожгла горло, словно кипящая лава. — Его жена покончила жизнь самоубийством.
— Правда? — неожиданно спросил священник. — Именно это и произошло?
— Да, — пробормотала Элисон. Почему он сомневается? Он не верит ей? Или знает что-либо, что доказывает обратное? Нет! Это невозможно. — Только после самоубийства Карен Фармер я узнала о ее существовании. — Она снова замолкла в ожидании.
— Что-нибудь еще, дитя мое?
— Еще?
— Да, дитя мое.
— Нет.
— Нет, есть! Расскажите же мне! — Он словно ожидал услышать нечто конкретное. Элисон затаила дыхание.
— Я пыталась убить себя, — в отчаянии выпалила она скороговоркой, словно надеясь, что слова ее не будут поняты. — Дважды. Первый раз, когда обнаружила отца с двумя женщинами в постели. Второй раз — после смерти Карен. Я виновна, я ношу в себе зло.
— Кроме этого! — Он повысил голос. — Еще! Скажите мне!
Кроме этого? Он не желает больше слушать о самоубийствах? Или он все знает? Но это невозможно!
— Расскажите мне обо всем! — властно велел он.
— Я пребываю в состоянии ужаса. Я совершенно одна. Я больше не могу терпеть боль. — Она заикалась. — Кто-то хочет мне зла.
— Кто хочет вам зла, дитя мое?
— Не знаю, святой отец. Возможно, человек, который, я думала, любит меня. Майкл. — Она подождала ответа; он ничего не сказал. — Я видела людей в доме, где я живу, потом обнаружила, что их на самом деле не существует, и однажды ночью я…
Элисон замолчала. Нет, об этом она не сможет рассказать, даже нуждаясь в прощении.
— Что произошло той ночью?
— Я испугалась шагов и убежала прочь из дома, — И?
— Я заболела. — Элисон вспомнила больницу. — Сегодня Майкл повел меня в музей. Там была фигура женщины, которую я видела в доме. Она мертва, да, она мертва. Майкл наверняка знал, что она там! Я ничего не понимаю.
Элисон провела языком по потрескавшимся губам и сказала:
— А потом я пришла сюда.
— Это все?
— Да.
— Есть же еще что-то! — вскричал он. — Расскажите мне!
Элисон сквозь решетку могла чувствовать его дыхание.
— Что еще произошло той ночью, когда мы выбежали из дома? Расскажите мне!
Стены будки задрожали от громовых раскатов его голоса.
— Расскажите мне! — громко повторил он.
— Нет, — умоляла Элисон. Пот струился по ее лицу.
— Говорите, дитя мое. Расскажите все, что вы должны рассказать.
— Я видела своего отца, — с трудом выдавила она из себя.
— Да, — подбадривал священник. — Да! — Голос его был почти радостным.
— Я заколола его ножом! Но он был уже-мертв!
Молчание обволакивало темные стены, словно паутина гигантского паука.
Послышались рыдания.
Бессильно запрокинув голову, Эдисон утирала слезы. Рассказ о грязи и страданиях дался ей нелегко. Она чувствовала себя словно воздушный шар, из которого выпустили воздух.
— Это все, дитя мое?
— Да, святой отец.
Казалось, прошла целая вечность прежде, чем он заговорил вновь.
— Вы ощущаете себя заблудшей, дитя мое. С тех пор, как покинули церковь и Христа, вы потерялись без духовного пастыря. И сейчас вы должны вернуться к пастырю своему, что вы и сделали сегодня. Грех таит в себе неисчислимые опасности, дитя мое. Он порождает чувство вины, так и должно быть. Но грех нераспознанный, грех непрощенный может порождать подозрения и ложь. Ведь вина остается скрытой. Он вызывает к жизни страхи и пороки, существующие лишь на задворках сознания. Вот так вы вызвали все эти ужасы. Ибо жили в грехе, продолжая погрязать в нем. Вы должны искупить свою вину. И после этого вы вновь воспримете Христа в сердце свое. И рассеятся подозрения, и исчезнут пороки, и боль, о которой вы говорите, больше не будет терзать вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76