ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Может быть, она чувствовала, что любовь Андрея не похожа на ухаживания других молодых людей.
Для окружающих эта дружба казалась странной. Слишком бросалось в глаза противоречие между угловатой фигурой Андрея и подчёркнуто одухотворенной внешностью Галины. Никто не мог понять, что связывало их. Подруги Галины доводили её до слез, подчеркивая при каждой возможности недостатки Андрея.
Приятели Андрея откровенно поздравляли его с незаслуженным, по их мнению, счастьем. Несколько раз это служило поводом к кратковременным расхождениям.
Тогда Андрей не находил себе места и бродил как тень по следам Галины, не решаясь приблизиться и не имея сил расстаться. Так или иначе – до самого начала войны они были неразлучной парой. Война забросила Андрея в трущобы партизанских лесов, дала иной ход его необузданным чувствам. Город, где осталась Галина, был вскоре занят немецкими войсками и всякая связь оборвалась.
В окно вагона смотрит душная сентябрьская ночь. Андрей расстегнул пуговицы кителя, подставил открытую грудь врывающемуся в окно встречному ветру. Он как будто переродился и с оживлением рассказывает о своих делах в годы войны.
«В жизни мы всё время стремимся к чему-то», – говорит он – «Стремимся к власти, славе, орденам. Но всё это внешнее. Когда дойдешь до определённой черты, то чувствуешь, что ты всё время только давал от себя. Задаёшься вопросом – что ты получил за всё это?» «Сейчас у меня странное ощущение», – продолжает он. – «Если отбросить в сторону все внешние причины и думать только о себе, то мне начинает казаться, что всё что я делал, стремясь вверх, я делал ради Галины. Говоря откровенно, сейчас я несу эту форму и эти ордена к ногам Галины».
Андрей окидывает взором свою подчёркнуто аккуратную форму, стряхивает пылинку с синих галифе и говорит мечтательно: «Теперь Галина инженер. Живёт в Москве. Имеет достойную работу, уютную квартиру.
Разве это не предел, которого может сегодня достигнуть женщина? И вот, в довершение всего, перед ней появляется некий майор Государственной Безопасности – защитник и страж её благополучия. Разве это не логичный конец?!» «Вот здесь, дружок, я и надеюсь, что жизнь мне отплатит с процентами за всё!» Андрей крепко стучит мне ладонью по колену, встает и смотрит вперед из окна вагона, как будто надеясь увидеть в бегущей навстречу темноте то, чем вознаградит его судьба.
Уже и раньше я часто замечал, что Андрей как-то странно рассуждает о Галине. Вложив всю свою горячую душу в честолюбивые стремления и в обмен не получив от жизни никакого удовлетворения, больше того, мучаясь своим положением человека, вынужденного действовать вопреки своим убеждениям, он подсознательно стал искать какой-то компромисс с жизнью.
Он стал убеждать себя, что старая любовь и семейное счастье заполнят пустоту в душе и примирят его с мучительной действительностью. Постепенно встреча с Галиной стала для него навязчивой идеей. Он, как маниак, убегал в мечты, убеждая себя, что встреча с любимой женщиной послужит чудом, принесущим ему избавление.
«Знаешь что?!» – Андрей неожиданно отрывается от окна. – «Я должен достать бутылку водки».
«Ты же не пьёшь», – говорю я.
«Это тебе», – коротко бросает он. – «Я хочу, чтобы кругом меня весело было. Ведь я не на похороны еду, чёрт побери. На свадьбу еду!» В его голосе переливается через край безудержная стихия.
Я пробую отказаться. «Ты что – обидеть меня хочешь? Да?!» – категорически заявляет Андрей. Мне не остается ничего другого как надеяться, что в это время ночи он вряд ли где достанет водку.
На первой же станции Андрей исчезает. Через несколько минут он возвращается с оттопыренным карманом. «Достал по всем правилам закона», – насмешливо ухмыляется он. – «Комендант станции у кого-то конфисковал, а я у него конфисковал. Вот оно что значит – красная шапка!» «Эх! Хочется, чтобы стены кругом трещали!» – наливает Андрей стакан так полно, что бесцветная жидкость плещется через край. – «У меня на душе горит – и чего-то не хватает. Пей за меня!» Равномерно стучат колеса, отбивая километры. Тускло светит лампочка под потолком купе. Где-то позади уходит Берлин. Где-то впереди приближается Москва.
«Знаешь, временами я до боли ощущаю пустоту на душе», – Андрей сидит на диване, широко расставив ноги в стороны и упёршись ладонями в коленки. – «Иногда я задумываюсь о Боге – и завидую людям, которые верят. Лучше верить в несуществующего, но непогрешимого Бога, чем в земных самозванных мерзавцев».
«Ты когда последний раз в церкви был?» – спрашиваю я.
«Лет двадцать тому назад», – отвечает Андрей задумчиво. – «Меня отец за руку в церковь водил. Мальчишкой я все молитвы наизусть знал».
«Да… Душа человека это не лакмусовая бумажка», – вздыхает он. – «Тут сразу не поймешь, какая она – красненькая или синенькая. При моей проклятой работе часто приходится задумываться о душе человека. У меня теперь психоз – ищу людей, которые верят во что-то».
Водка в стакане колышется в такт хода поезда. Андрей отодвигает стакан в сторону, затем продолжает: «Редко встречаешь таких людей. Раз я вёл дело одного СС-овца. Много у него на счету было. Он уже в списке на расстрел стоял. Пришёл я к нему в камеру, а он вскакивает на ноги и руку кверху: „Хайль Гитлер!“ Сам в камере смертников сидит, а от своей веры не отрекается».
В поезде тишина. В других купе люди уже спят. На остановках в эту тишину врывается шум с перрона. Толпы людей, обвешанных чемоданами и мешками, штурмуют соседние вагоны.
«Я тогда этому СС-овцу даже позавидовал», – продолжает Андрей. – «За то, что человек веру имеет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
Для окружающих эта дружба казалась странной. Слишком бросалось в глаза противоречие между угловатой фигурой Андрея и подчёркнуто одухотворенной внешностью Галины. Никто не мог понять, что связывало их. Подруги Галины доводили её до слез, подчеркивая при каждой возможности недостатки Андрея.
Приятели Андрея откровенно поздравляли его с незаслуженным, по их мнению, счастьем. Несколько раз это служило поводом к кратковременным расхождениям.
Тогда Андрей не находил себе места и бродил как тень по следам Галины, не решаясь приблизиться и не имея сил расстаться. Так или иначе – до самого начала войны они были неразлучной парой. Война забросила Андрея в трущобы партизанских лесов, дала иной ход его необузданным чувствам. Город, где осталась Галина, был вскоре занят немецкими войсками и всякая связь оборвалась.
В окно вагона смотрит душная сентябрьская ночь. Андрей расстегнул пуговицы кителя, подставил открытую грудь врывающемуся в окно встречному ветру. Он как будто переродился и с оживлением рассказывает о своих делах в годы войны.
«В жизни мы всё время стремимся к чему-то», – говорит он – «Стремимся к власти, славе, орденам. Но всё это внешнее. Когда дойдешь до определённой черты, то чувствуешь, что ты всё время только давал от себя. Задаёшься вопросом – что ты получил за всё это?» «Сейчас у меня странное ощущение», – продолжает он. – «Если отбросить в сторону все внешние причины и думать только о себе, то мне начинает казаться, что всё что я делал, стремясь вверх, я делал ради Галины. Говоря откровенно, сейчас я несу эту форму и эти ордена к ногам Галины».
Андрей окидывает взором свою подчёркнуто аккуратную форму, стряхивает пылинку с синих галифе и говорит мечтательно: «Теперь Галина инженер. Живёт в Москве. Имеет достойную работу, уютную квартиру.
Разве это не предел, которого может сегодня достигнуть женщина? И вот, в довершение всего, перед ней появляется некий майор Государственной Безопасности – защитник и страж её благополучия. Разве это не логичный конец?!» «Вот здесь, дружок, я и надеюсь, что жизнь мне отплатит с процентами за всё!» Андрей крепко стучит мне ладонью по колену, встает и смотрит вперед из окна вагона, как будто надеясь увидеть в бегущей навстречу темноте то, чем вознаградит его судьба.
Уже и раньше я часто замечал, что Андрей как-то странно рассуждает о Галине. Вложив всю свою горячую душу в честолюбивые стремления и в обмен не получив от жизни никакого удовлетворения, больше того, мучаясь своим положением человека, вынужденного действовать вопреки своим убеждениям, он подсознательно стал искать какой-то компромисс с жизнью.
Он стал убеждать себя, что старая любовь и семейное счастье заполнят пустоту в душе и примирят его с мучительной действительностью. Постепенно встреча с Галиной стала для него навязчивой идеей. Он, как маниак, убегал в мечты, убеждая себя, что встреча с любимой женщиной послужит чудом, принесущим ему избавление.
«Знаешь что?!» – Андрей неожиданно отрывается от окна. – «Я должен достать бутылку водки».
«Ты же не пьёшь», – говорю я.
«Это тебе», – коротко бросает он. – «Я хочу, чтобы кругом меня весело было. Ведь я не на похороны еду, чёрт побери. На свадьбу еду!» В его голосе переливается через край безудержная стихия.
Я пробую отказаться. «Ты что – обидеть меня хочешь? Да?!» – категорически заявляет Андрей. Мне не остается ничего другого как надеяться, что в это время ночи он вряд ли где достанет водку.
На первой же станции Андрей исчезает. Через несколько минут он возвращается с оттопыренным карманом. «Достал по всем правилам закона», – насмешливо ухмыляется он. – «Комендант станции у кого-то конфисковал, а я у него конфисковал. Вот оно что значит – красная шапка!» «Эх! Хочется, чтобы стены кругом трещали!» – наливает Андрей стакан так полно, что бесцветная жидкость плещется через край. – «У меня на душе горит – и чего-то не хватает. Пей за меня!» Равномерно стучат колеса, отбивая километры. Тускло светит лампочка под потолком купе. Где-то позади уходит Берлин. Где-то впереди приближается Москва.
«Знаешь, временами я до боли ощущаю пустоту на душе», – Андрей сидит на диване, широко расставив ноги в стороны и упёршись ладонями в коленки. – «Иногда я задумываюсь о Боге – и завидую людям, которые верят. Лучше верить в несуществующего, но непогрешимого Бога, чем в земных самозванных мерзавцев».
«Ты когда последний раз в церкви был?» – спрашиваю я.
«Лет двадцать тому назад», – отвечает Андрей задумчиво. – «Меня отец за руку в церковь водил. Мальчишкой я все молитвы наизусть знал».
«Да… Душа человека это не лакмусовая бумажка», – вздыхает он. – «Тут сразу не поймешь, какая она – красненькая или синенькая. При моей проклятой работе часто приходится задумываться о душе человека. У меня теперь психоз – ищу людей, которые верят во что-то».
Водка в стакане колышется в такт хода поезда. Андрей отодвигает стакан в сторону, затем продолжает: «Редко встречаешь таких людей. Раз я вёл дело одного СС-овца. Много у него на счету было. Он уже в списке на расстрел стоял. Пришёл я к нему в камеру, а он вскакивает на ноги и руку кверху: „Хайль Гитлер!“ Сам в камере смертников сидит, а от своей веры не отрекается».
В поезде тишина. В других купе люди уже спят. На остановках в эту тишину врывается шум с перрона. Толпы людей, обвешанных чемоданами и мешками, штурмуют соседние вагоны.
«Я тогда этому СС-овцу даже позавидовал», – продолжает Андрей. – «За то, что человек веру имеет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204