— Ты отдал мои деньги!
— Скорее! Бегом! — скомандовал Радим, когда завернул за ближайший дом.
— Что такое?
— Грек хитрый, сам кого хочешь обдурит. Сейчас догадается, что мы его обманули. Пока в погоню не бросился, надо ноги уносить.
Ужасный вопль со стороны причала подтвердил опасения Радима. Заподозрив подвох, купец ножом отсек горловину мошны. На ладонь посыпались речные камушки и ракушки.
Скоморох прибавил ходу. Он остановился только в укромном месте под развесистым вязом. Силушка, потный и раскрасневшийся, повалился на землю. Куря, тяжело дыша, упал рядом с Радимом.
— Так ты грека обхитрил?
— Всяко. Не отдавать же ему Силушкино серебро. Радим показал мошну с монетами.
— Ловок! Хотя Зяма так тоже умеет. А мне проще ножом да по горлу.
— Пока о сем забудь. Нам лишние неприятности не нужны.
Из Новгорода донесся колокольный звон.
— Если хотим поспеть на вечерню, надо поторопиться.
— Режь полотно на полосы. Только аккуратнее. И чтоб на пять хватило.
— Нас же трое?
— А Зяма и Умилка? Обратно как их вести думаешь?
Плащи получились вполне сносные. Поскольку ткань не экономили, на них вырезали аккуратные завязки. Накинув плащ, приосанившись, скоморох преобразился. Он легко мог сойти за гридя.
Силушке плащ тоже пришелся к лицу. Пожалуй, именно он больше всех напоминал сурового дружинника. Куря был слишком молод, чтобы сойти за воина.
И с этим трудно было что-либо поделать. Но Радим нашел выход. Для Кури сделали специальный плащ, с накидкой для головы. В этом наряде парень превращался в таинственную фигуру, пожалуй, более зловещую, чем Радим и Силушка, вместе взятые. Для пущего страха Куря достал из тайника в спаленном доме старый ржавый меч и повесил его на бок. Эта деталь придала облику лжегридя столько важности, что Радим тут же взялся за изготовление мечей для себя и Силушки. Естественно, о настоящем оружии и речи быть не могло. Имитировать мечи должны были палки. Под длинными плащами они приобрели грозный вид.
— Готовы?
— Угу…
— Тогда поспешаем!
У городских ворот, как обычно, было много народа. Только теперь люди шли не в Новгород, а наоборот. Опять у моста через ров стояли два стражника, одного из которых Радим сразу признал. Это был тот самый Брон с плетью. Он, как и раньше, нещадно хлестал бредущих в город смердов.
— А ну посторонись! — грозно рыкнул Радим.
Синие плащи произвели впечатление. Народ засуетился, освобождая дорогу важным господам. Многие склонились в поклоне, некоторые поспешили спрятаться за спины соседей. Брон еще интенсивнее заработал плетью.
— Брысь, псы! Дорогу верным слугам господина нашего бископа!
Радим нахмурился. Проходя мимо Брона, он резко схватил того за руку:
— Чего творишь, смерд? Бискупа не слушал? Добрый христианин добрых христиан не обижает! В порубе отдохнуть захотелось?
Брон побледнел, плеть выпала из пальцев.
— Помилуй, господин! — Сторож упал в ноги Ра-Диму.
— Не меня, их проси, — строго указал скоморох на толпу.
— Чего?
— Их проси о прощении! Скоро! А то загублю! Сторож забил земные поклоны:
— Простите, люди добрые! Простите, грешного!
— Молодец. И запомни, еще раз узнаем, что тут бесчинствуешь, — дыба твоя.
Смерды заулыбались, кое-кто радостно засмеялся. Наиболее голосистый выкрикнул:
— Слава бискупу!
— Слава! — подхватила толпа.
Радим с товарищами поспешили покинуть место народного ликования. А то так недолго и настоящих гридей дождаться.
По мосту перешли к детинцу так же быстро, как миновали Торговую сторону. Никто не посмел их остановить. Вирник приветственно махнул рукой, не требуя за проход платы.
Внутри Детинца многое очень напоминало стольный град Киев. Деревянная мостовая Бискуплей улицы, аккуратные терема с расписными наличниками и коньками, каменная громада Святой Софии. Но, в отличие от столичного храма, новгородский собор имел розоватый цвет, которым был обязан примеси толченого кирпича в известковом растворе. Штукатурку зодчие не применяли. Грубо отесанные камни рельефно выделялись в ровной кладке. Суровая красота завораживала.
— Лепота… — проговорил Радим.
Вечерня уже кончалась. Святая София была полна верующих. У алтаря пресвитер причащал прихожан. Товарищи протиснулись сквозь истово молящихся женщин и отошли к стене.
— Что теперь? — прошептал Куря.
— Ищем укромный уголок.
Радим огляделся. Где тут можно спрятаться? Подходящего места не находилось. Никаких занавесей, отгороженных притворов, темных ниш в храме не было. А что, если пройти за алтарь? Синие плащи должны послужить отличным пропуском! Правда, есть риск столкнуться с кем-нибудь из гридей, однако других вариантов на ум не приходило.
— За мной! — тихо скомандовал Радим и стал двигаться вдоль стены к обитой сусальным золотом двери.
Церковный служка вежливо поклонился синим плащам. Он ничуть не удивился, что они прошли в тайную клеть. Так же спокойно отнесся к их появлению находившийся внутри Григорий.
— Уже пришли, — коротко заметил он, не отрывая взгляда от вороха берестяных грамот. — Рано.
Радим обмер, не в силах что-либо ответить. Если диакон его узнает, все пропало. Хорошо, в клети было сумрачно. Огонь нескольких свечей с трудом рассеивал мрак большого помещения. Куря и Силушка полностью полагались на скомороха. Поэтому и они промолчали. Наверное, именно это их и спасло.
— Что топчетесь? Стучите в дверь, — Григорий мотнул головой вправо.
Посмотрев, куда указал диакон, Радим разглядел невысокую дубовую дверцу, обитую железными полосами. Именно так, крест-накрест, были обшиты и двери того поруба, где епископ допрашивал скомороха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94