Под шестипудовым телом громко хрустнул хворост, запасенный для костра. Без помощи товарищей Берсерк подняться не смог.
— Кто-нибудь еще сумневается? — спросил Силушка, потирая кулак. — Сломаю.
— Добро. Идешь с нами, — Радим улыбнулся. — Дай мне чего-нибудь тело прикрыть.
— Серебро?
— Получишь, как выручим ребят.
— Смотри, не обмани, скоморох. Сломаю.
— Понял. Коли не попадемся епископу, я свое слово сдержу. Все пусть будут свидетелями.
— Договорились…
Силушка отдал скомороху старую рубаху. Похоже, парубок был очень зажимистый, а потому сильно переживал, расставаясь с вещью.
— Не горюй, верну ее тебе в целости. Вот только дело завершим.
— Смотри, не порви…
— Тут уж рвать нечего. Прореха на прорехе.
— Я сказал. Чуть что — сломаю.
На рассвете костер затушили, посчитали ночную добычу и отправились спать. Радима и Силушку Куря повел на уютное пепелище у Городища. Там, на теплых дерюгах, они и прикорнули.

Глава 6
Встав около полудня, скоморох со товарищи отправился к Волхову, где умылся, привел одежду в порядок. Точнее, попытался привести, ибо то, что ему оставили гриди епископа, иначе как лохмотьями назвать было сложно. Потом Радим уселся под развесистым вязом и повел речь:
— Нас не должны опознать. Потому во град пойдем ряжеными. Легче всего прикинуться каликами. Тогда мало кто внимание обратит.
— Не получится. Как к Святой Софии подойдем, нас либо прогонят, либо клюками забьют, — сказал Куря. — Калики чужого на паперть ни за что не пустят.
— Да, сложновато получается… Радим задумался, почесывая бороду.
— Тогда так: оденемся бискуплими гридями.
— Ого!
— Скоморох, а ежель нас поймают?
— В чем бы нас ни поймали — конец один. А под синими плащами мы будем в безопасности. Тем, кто в таких же плащах, лучше не попадаться. Надеюсь, у Святой Софии они постоянно не стоят?
— Стоят…
— Ничего. Важно идти уверенным шагом, да говорить без страха. Не всех же своих они в лицо знают? Сколько гридей в Новгороде? Сотня? Две?
— Около того… А вдруг знают?
— Волков бояться — в лес не ходить. Убежим.
— Не нравится мне… Сломают, — хмуро заметил Силушка.
— А где одежу гридеву возьмем? — спросил Куря.
— Сделаем.
— Как?
— У причала в Городище много купцов стоит. Надо у них синего полотна позаимствовать. Главное что: синий плащ!
— А мечи? А кольчужки?
— Ну, не всегда ж гриди при броне ходят? И потом, если у тебя хороший длинный плащ, под ним мало что заметно.
— Верно. Но купцы нам просто так полотно не дадут. Пойдем разбойничать? Больно опасно, у причала-то…
— Нет. Мы поступим иначе.
— Как?
— Увидишь. Силушка, дай-ка мне свою мошну.
— Зачем? Она пустая… — Силушка насторожился.
— Давай, давай… Я ж тебе потом с серебром верну. Вот так.
Радим засыпал в горловину мошны речных камушков и ракушек.
— А теперь, Куря, давай мне кафтан. Не боись, на время. Как сюда вернемся, получишь его обратно.
— А тебе влезет?
— Влезет, влезет, и не в такое влезал. Главное, чтоб купчина от меня не шарахнулся.
— А я как?
— Тебе-то и так сойдет. Прикинься холопчонком. Только держитесь сзади и не болтайте.
— Что-то странное творишь…
— То ли еще будет!
У скомороха улучшилось настроение. Такое с ним бывало редко и, как правило, к добру не приводило. Радим становился отчаянным и дерзким — а значит, способным на множество необдуманных поступков, о которых потом часто жалел.
В Городище было тихо. Пока шли к причалу, не встретили ни одной живой души. На берегу'было поживее. Тут суетились холопы, разгружая только что приплывшую ладью. Ее хозяин — высокий жилистый грек стоял рядом и грубо покрикивал на нерадивых.
Радим направился прямо к нему:
— Здрав будь, добрый человек!
— И ты тоже. Хочешь товар?
— Догадлив, купчина! Верно, из Царьграда пришел?
— Говори, что надо. Все есть. Дешево отдам, как первому.
— Мне б полотна василькового десятка два локтей. Имеешь?
— Мало просишь. Бери пять десятков! Лучше, чем у меня, — не найти.
— Какую плату хочешь?
— Всего три гривны серебра. Дешево отдаю. Ты мне понравился!
— Э-э… столько нет. На гривну чего дашь? Радим достал из-за пазухи мошну.
— Покажи серебро. Чисто ль?
— Смотри, мне не жалко.
Развязав горловину, скоморох дал греку возможность запустить руку внутрь. Купец извлек наружу сребреник, внимательно осмотрел его, попробовал на зуб, потом взвесил на руке мошну.
— Десять и еще пять локтей.
— Давай для ровного счета два десятка.
— Не… Десять и шесть. Только для тебя.
— По рукам! Тащи товар! — Радим ловко извлек из пальцев купца монету и засунул ее в мошну.
Грек что— то прокричал на своем языке людям на ладье. Ему ответили не менее громко. Купец быстро затараторил в ответ, размахивая руками. С ладьи донеслась похожая речь. Бурный разговор продолжался долго. Радим с намеком встряхнул мошной, монеты звякнули. Грек извинился и пошел на ладью. Уже через пару мгновений он гнал подзатыльниками мальчишку с кулем синего полотна.
— Вот. Отмеряй. Ровней держи! — Грек выразил свое недовольство холопом несколькими сочными ро-мейскими ругательствами.
Когда нужная длина была отмерена, в дело пошел острый нож. Одним ловким движением грек разделил куль.
— Деньги — товар.
— Лови!
Радим кинул купцу мошну, взял полотно и быстро попрощался.
— Счастливо поторговать, купчина!
— Э-э-э… — негромко сказал Силушка. — Ты отдал ему мои деньги…
— Тихо. Быстро уходим.
Зяма и Силушка двинулись следом за скоморохом. Грек попытался развязать мошну, чтобы пересчитать Доход, но не тут-то было. Шнур был затянут очень тУго. Даже зубами с ним справиться не удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94