Однако проворный скоморох откатился в сторону и свалил соперника подсечкой. В ближнем бою рогатина стала бесполезна. Радим взмахнул «зубом», пытаясь ранить врага в руку. Железо лязгнуло о железо. Великан прикрылся длинным кинжалом греческой работы. Сцепившись, противники кубарем покатились в темноту ночи.
— Прекратить! А ну, разнимите их! — раздался властный голос. Послышались голоса людей, от множества внезапно вспыхнувших факелов стало ясно, почти как днем.
Радима схватили и силой оттащили от Великана. Из порезанной кисти на снег капала кровь. Великан тоже был ранен, «зуб» отсек ему левое ухо. Преисполненного жажды мести силача держали в два раза больше людей, чем его противника.
Радим увидел, как из мрака с перекошенным от злобы лицом выбежал Леший. Он держал наперевес Рогатину и явно намеревался вогнать ее в живот врага. Радим беспомощно забился в руках охотников.
— Леший! Стоять! — Властный голос ударил как гром.
Леший продолжал бежать, но уже не так уверенно. Что-то мелькнуло в темноте, рассекая воздух. Леший отлетел в сторону, как будто его сдуло ветром. Радим увидел на снегу большой круглый щит и понял, что он спас ему жизнь. Скоморох медленно поднял взгляд на предводителя охотников. Сначала в поле зрения оказались ярко-белые сапожки с золотым змеем, опутывающим хвостом голенище. Потом скоморох разглядел парчовый, отороченный горностаем кафтан и драгоценный франкский меч на поясе. Когда Радим посмотрел в лицо спасителя, он уже знал, что увидит, — перед ним стоял светловолосый боярин — Остромир.
— В следующий раз, Леший, будешь послушнее — или сгинешь навсегда, — Остромир говорил ровно и складно.
— Он сильно обидел нас, господин, — простонал державшийся за ушибленное плечо Леший.
— Не важно. Смерды должны делать то, что я сказал. Он бросился на вас почти с голыми руками, значит, он никакой не шептун. Был бы ведуном, сейчас тут волшбой бы воняло.
— Господин! Может, он и не шептун, но к потраве имеет явное отношение! Ежели и не сам сготовил, то всяко подложил он!
— Это я уже слышал. — Остромир сделал пару шагов в сторону Радима. — Почто Яна Творимирыча и Свирида извел?
— Не делал я такого, — выдавил Радим. — Богами клянусь!
— Клятвы твоим богам малого стоят. Скажи тогда, пошто пса травил? Это я собственными глазами видел, отпираться смысла нет.
— Проверял. Блин проверял. Правду ли им боярина потравили.
— Блин? Откуда он у тебя взялся?
— Был грех, в терем воеводин забрался, чтоб дело сие распутать.
— Тать! — заголосил Леший.
— Тихо! — оборвал его Остромир. — Значит, тебе тоже стало интересно, кто яд кладет? Не много ли ты на себя взял, смерд?
— Не моя вина. Боярыня велела…
— Параскева? — Остромир был удивлен. — Она тут при чем?
— Не ведаю, клянусь Сварогом! У меня должок перед ней, вот и велела его искупить.
— Темнишь ты, смерд. Однако это сейчас не важно. Ты окажешь мне услугу — и останешься жив. Не правда ли, ты хочешь жить?
— Ежели б я хотел умереть, то разве бился бы с этими уродами? — Радим показал на Лешего. Тот в бессильной ярости оскалился.
— Вот и ладно. Свяжите ему руки и ведите за мной. Возвращаемся в Ладогу!
Радим тяжело вздохнул. Ему очень не нравилось, как все обернулось. Дело давно мучило загадками, теперь тайн прибавилось.

Глава 17
В светлице Остромира было тепло и сухо. Радима переодели в новую рубаху и угостили вишняком. Когда он утер усы и довольно крякнул, боярин велел слугам удалиться и остался со скоморохом один на один. Радим сразу понял, что беседа будет нелегкой.
— Ты должен пойти к воеводе и при дружине обвинить его в отравлении Яна Творимирыча. Потребуй суда, обещай честно поведать, как пособничал.
— Я?!
— Расскажешь про ту старуху, о которой ты мне давеча поведал. Яд, скажи, от нее брал и Луньке носил. А тот по указу воеводы его в блины сыпал.
— Помилуй, господин! Меня ж повесят!
— Слушай дальше. Эйлив вспылит, может, и меч обнажит. Начинай кричать. Во всю глотку, чтоб стены у терема затряслись. Тут появлюсь я со своими воями. Мы спасем тебя и спросим, отчего воевода пошел на смертоубийство. Ты повторишь обвинения. Задаем вопрос воеводе: что ж он без суда решил расправу учинить по такому важному делу? Дальше не твоя забота.
— Не нравится это мне, господин…
— Ежели откажешься мне помогать, отравителем будешь ты. Думаю, уже к вечеру варяги посекут тебе ноги и руки, а к рассвету повесят.
— Ох, господин, помилуй…
— Думать над моим предложением тебе особо некогда. Соглашайся сейчас или готовься к смерти.
— Пожалуй, я соглашусь.
— Молодец! Ежели не подведешь, я в долгу не останусь. Пошли.
Радим допил из чарки вишняк и медленно поднялся. Ох, как не хотелось никуда идти, кто бы знал! Однако судьба толкала его все ближе и ближе к обрыву. Остромир затеял какую-то интригу, и Радим должен был сыграть в ней роль. Судя по отношению боярина к смердам, рассчитывать на глубокую благодарность не стоило. Пожалуй, можно было даже опасаться, что после всего боярин велит тихо прикончить скомороха.
В сопровождении Остромира Радим дошел до палат воеводы. Там их уже ждал невзрачный холоп, при приближении боярина согнувшийся в поклоне. Одним взглядом, без слов, Остромир велел слуге действовать. Тот снова поклонился и быстро исчез за дверью. Боярин ободряюще хлопнул Радима по плечу. Когда дверь открылась, Остромир толкнул скомороха внутрь.
В хозяйской одрине находились все лучшие люди Ладоги. Воевода Эйлив стоял у стола и перебирал рассыпанную выпечку. Блины и пироги были надломлены и зеленели ядовитой начинкой. Мрачные мужи боярские переминались с ноги на ногу, ожидая неминуемой грозы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94