Это выглядело столь забавно, что Радим рассмеялся.
Леший зашипел и грязно выругался. Великан показал увесистый кулак.
— Рано радуешься. Вот выйдем отсюда, намнем бока по самое не могу!
Настроения спорить у Радима не было. Он обдумывал дальнейшее. Вот выпустят его на свободу — и что делать? К решению загадки с отравлением он не приблизился ни на шаг. Остромир, конечно, вел себя вельми подозрительно, но против боярина не было ничего конкретного. Да, собственно, и проступка пока нет. Никто не отравлен, лишь боярыня боится, что с ней могут сотворить злое дело. Может, просто блажит? Верит дурным слухам, панику на пустом месте поднимает? Никому не нужна ее жизнь, никто не охотится на нее. Тогда и Богдан в безопасности. Причем всегда сыт и в тепле.
Мысли о тепле напомнили Радиму, что сам-то он стынет в колодках. Пора бы уж явиться избавителям. Негоже захворать тут.
Дверь внезапно открылась. Свет широким потоком хлынул в поруб. Его заслонила фигура воина с копьем в одной руке, ведром в другой. Радим узнал Валуню.
— Доброе утро, Радим! Я тебе харч принес.
— Вот спасибо! А я надеялся, ты путы снимать пришел.
Со стороны Лешего раздалось недовольное сопение:
— О наших харчах не забудь!
Валуня поставил ведро около Радима, подал ему вынутую из-за пояса липовую ложку, повернулся к другим узникам.
— Тут кто-то чем-то недоволен? — спросил сторож таким тоном, что Леший не решился повторить свое требование.
— Вот так и молчите.
Радим с аппетитом наворачивал горячую похлебку из кислой капусты. Это, конечно, не вчерашняя ушица из корюшки, но тоже достойная еда.
— Ешь-ешь. А я пока тебе новость расскажу, удержаться не могу. Что у нас ночью сотворилось — беда! Теперь забот у бояр полна мошна.
— Не томи. Что случилось? — спросил Радим в промежутке между ложками.
— Ян Творимирыч умер. Говорят, напировался так, что на ногах стоять не мог, пошел в свою палату, лег, заснул, да не проснулся. Воевода наш сам не свой. Места от горя не найдет. Пригласил друга на праздник, а полудлось на погибель. Остромир тоже глубоко опечален. — Молвят, Ян Творимирыч уйму кун ему должен остался. Теперь вроде с его сынов спрашивать надо, да те где? За море как ушли, так и не вернулись. А уж что князь наш, Владимир, делать станет, как о смерти Яна Творимиры-ча узнает, страшно подумать! Боярин ему как отец родной был. В Царьградском походе от смерти лютой молодого князя спас. Чует мое сердце, Пост Великий горьким будет.
— А что с боярыней? — обеспокоенно спросил Радим.
— Что ж ей будет? Горюет, конечно, вместе со всеми. Велела тело Яна Творимирыча в церкву Святого Климента отнести. Отпевать собираются. Ему-то все честь по чести воздадут. Вот холопу хозяйскому не повезло. Похоже, похоронят его втайне и в тишине. Даже попа не позовут. Но тсс! Я тебе этого не говорил!
— Кто-то еще умер? — понизив голос, почти шепотом спросил Радим.
Валуня склонился к самому уху скомороха:
— Только никому не говори. А то воевода меня убьет. Он велел всем молчать об этой смерти. Короче, умер один холоп этой же ночью. Так же загадочно, как и Ян Творимирыч. Даже более загадочно, ибо лет ему было раза в три поменьше, чем боярину.
— Они умерли по одному умыслу…
— Кто ж знает? Бог дал, Бог взял… Все там будем по его воле.
Радим глубоко задумался. Он даже прекратил есть.
— Насытился? — улыбнулся Валуня.
— Да, спасибо. А не сводишь ли меня в отхожее место?
— Ну, насмешил, скоморох! Делай свое дело прямо тут. Куда уж более отхожее место искать. Хочешь, я тебе цепь ослаблю и ты в тот угол навалишь? — Валуня указал в сторону Лешего и Великана.
Предложение было забавное, Радим оценил юмор сторожа, но выйти из поруба он хотел вовсе не для того, чтобы опорожнить брюхо. Скоморох сделал Валуне знак:
— Соглашайся. Есть разговор, который эти уроды слышать не должны ни в коем разе.
Валуня нахмурился, размышляя, потом широко улыбнулся:
— Щас, за молотом схожу.
Когда сторож покинул поруб, карлик злобно огрызнулся:
— Конец твоему Валуне. Так и передай. Дай только с Остромиром перемолвиться, вдвоем на колу будете корчиться.
Радим попытался не придавать значения словам Лешего, но угроза испортила его настроение.
— Ну, вставай. Пойдем, отведу тебя в отхожее место, — появился Валуня с молотом в руках.
В пару ударов сторож разомкнул цепи.
— А вы — чтоб тихо! — грозно крикнул Валуня; ешему и Великану. — Вон полведра похлебки стоит, ешьте и благодарите Радима, что вам харчей оставил.
Голодные узники потянулись в сторону еды. Шутка была в том, что дотянуться до ведра они могли только самыми кончиками пальцев. Дальше их не пускали цепи.
Выйдя на свежий воздух, Радим с наслаждением глотнул северного ветра. После темноты поруба он не-много щурился, но все же достаточно ясно различал, где они находятся. Рядом возвышалась стена детинца, а впереди, в ста шагах, виднелся терем воеводы.
— Валуня, отведи меня к телам. Ну, к Яну Творимирычу и тому холопу. Мне надо на них взглянуть.
— Ужо попросил! Я и так немало палок огребу, ежели кто из старших увидит, как я с тобой гуляю. Ты ж в церкву хочешь идти. Там, где бояре бдят и сам воевода, быть может, стоит. Даже не мечтай!
— Хорошо. А к холопу проводишь? Он-то где лежит?
— К холопу? — отрок задумался. — Он на леднике, вот в этой башне.
— Это ж десять шагов!
— Добро! Пойдем, там быть никого не должно в эту пору.
Снег на тропинке был утоптан слабо. Видимо, ею мало пользовались. Радим даже умудрился ступить чуть в сторону и провалиться по колено.
— Осторожней! — усмехнулся Валуня. — Ногу сломаешь, а меня пытать будут: пошто узника мучил?
Дверь в башню была без запора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94