Потом они пили вино и молчали. За окном проступили очертания ближайших, раскачивающихся под ветром, деревьев, что только усиливало неприятное впечатление от разыгравшейся непогоды.Часы на стене пробили восемь раз. Ланс посмотрел на брата.— Не пора ли нам спуститься?Тот с готовностью отложил свой бокал.— Ты прав, не стоит дразнить их. Поспешим же.
В гостиной уже все собрались. Кресла были расставлены так, чтобы присутствующие видели и входную дверь и друг друга. Собственно говоря, они расположились широким полумесяцем. Принц не выдержал и улыбнулся.Оба сразу оказались в центре внимания.— Доброе утро, — громко приветствовал сразу всех Винсент.— Дядя, — кивнул Ланс единственному поднявшемуся им навстречу невысокому пожилому человеку.— Ланселот, Винсент, присаживайтесь, пожалуйста, — дружелюбно отозвался тот.Под внимательными взглядами они отыскали два свободных кресла и молча уселись. Также молча приняли у слуги напитки, после чего Винсент углубился в изучение своего бокала, а Ланс — присутствующих. В комнате установилась тишина, нарушаемая лишь звуками непогоды за окном, треском поленьев в камине и негромким звоном стекла из бара, где хозяйничал человек в одеждах Дома старого герцога.Первой, разумеется, соскучилась Эмилия.— Как спалось, брат Ланселот? — с нескрываемой иронией она посмотрела ему прямо в глаза.— Неплохо, сестра, — светски улыбаясь, заверил он, — как, надеюсь, и остальным. Не правда ли?Эти остальные, следившие за ними с повышенным вниманием, дружно закивали, но заполнять наступившую паузу никто не спешил.— А ты? — в свою очередь поинтересовался принц.— Превосходно, вот только под утро меня разбудил своим топотом ваш с Винсентом шпион, Трель.— В самую точку, — вмешался крупный мужчина, сидящий через три кресла от Ланса, — и я видел этого малого. Крайне неприятный тип — глаза красные, весь какой-то издерганный, озабоченный. Винсент, ты должен лучше заботиться о своих шпионах.Все в комнате заметно оживились. Винсент невозмутимо покрутил в руках свой бокал и задумчиво произнес:— У Треля сложный период в жизни, Эдвин, и я тут ни при чем. Просто он устал выгонять твоих наушников из-под кроватей и шкафов.Все заулыбались.— Один ноль в пользу Винса! — провозгласила Эмилия и звонко рассмеялась.— Боюсь, сестрица, сегодня чувство юмора тебя подводит. Ничего смешного в его ахинее я не нахожу, — отрубил Эдвин.— Тогда, скорее, оно подводит тебя… — возразила сестра, но ее перебила сидящая в центре, по правую руку от старого герцога, женщина:— Не обижайся, Эдвин, Эмилия смеялась не над тобой. Просто шкафы и кровати у нее вызывают какие-то свои ассоциации.— Пусть уж лучше у меня, чем вообще ни у кого, — мгновенно парировала Эм.— Не обольщайся, просто другие умеют их скрывать.— В том числе, и от самих себя.Женщина в черном нахмурилась, но тут громко расхохотался ее сосед. Одетый также во все черное, внешне он был очень похож на свою сестру. Что и не удивительно для близнецов. Высокие, худощавые, но гибкие и сильные, они были неразлучны. Кроме внешности, эту пару роднила и удивительная схожесть характеров и реакций. И холодный, отстраненный взгляд двух пар пронзительно-черных глаз. Глазам этим были чужды тепло и сочувствие, и лишь единственную эмоцию — злобу — они могли отражать. Такое нередко случалось, когда близнецы выезжали из своих обширных владений на юге королевства в Свет, и тогда все старались держаться от них подальше. Ни Леонард, ни Диана ни во что не ставили людские жизни, ни свои, ни чужие, и не признавали никаких общепринятых норм, хотя и старались следовать правилам этикета, навязанным им исключительностью происхождения. Очень одаренные, близнецы интересовались только самыми темными аспектами ритуальной магии. Их опасались многие из присутствующих, а кое-кто и побаивался, о чем они знали, но никогда этим не пользовались. Близнецы не любили интриговать, так как полагали, что все необходимое можно просто взять силой.Все это не могло не отразиться на их манере держать себя. Оба были резки и высокомерны, и у того, кто впервые сталкивался с ними, складывалось впечатление, что его ни в грош не ставят и заговаривают лишь по необходимости. Чаще всего, так оно и было.— Вот маленькая колючка! Учись, сестра.Но Диана уже успокоилась и только равнодушно улыбнулась. В гостиной снова воцарилась давящая тишина.— Я давно заметил, что все наши встречи удивительно похожи, — заговорил сидящий в крайнем правом кресле Филипп. — Мы начинаем беседы с дружного молчания, затем занимаемся произнесением колкостей и гадостей. Потом опять молчим. Потом ругаемся. Повторив процесс несколько раз, мы расходимся.— Ты можешь это как-то объяснить? — заинтересовался Ланселот.Филипп покачал головой:— Ничего определенного сказать не могу. Но мысли есть.— Например…— Изволь. Возможно, все это признаки вырождения нашего Рода, или, если угодно, дурная кровь. Возможно, сказывается наша, чисто семейная аллергия друг на друга. Еще — тяжелое детство, врожденная водобоязнь и просто умственная ограниченность.— Я бы сказал, что все вместе, — добавил правый сосед Ланса, Виктор.Эдвин посмотрел на него долгим взглядом и осведомился:— Надеюсь, я должен воспринимать все это как шутку?— Ну конечно, воспринимай, — милостиво позволил Виктор.— Очередной сеанс группового восприятия с последующим летальным исходом, — заметил кто-то вполголоса.— Это лишний раз доказывает, что восприятие не полное, — поправил Филипп и криво усмехнулся.Эмилия громко вздохнула.— О, Свет! — с чувством произнесла она. — Как мне надоели эти глупые колкости, недомолвки, намеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126