— Так, стало быть, в гробнице ничего не осталось?
— Там осталось одно — то, что служит ключом к трем остальным. Это волшебный кристалл, показывающий, где находятся три пропавшие вещи, а зовется он Сферой.
— Твой отец говорил о ней, — вспомнил Уртред.
— Сфера скажет нам, где искать три сокровища. И когда мы найдем их, мы восстанем — и Червь будет сокрушен!
— Ты, я вижу, крепко веришь в их силу.
— Ты сам читал в книгах, жрец: Маризиан не сам создал их, лишь принес их людям, однако с их помощью он сотворил мир, где мы живем сейчас: он повелевал гигантами, троллями и карликами, он кроил эти скалы по своему желанию, он открыл путь в потусторонний мир — как можно сомневаться в силе этих вещей?
— Это так, но для того чтобы управлять ими, нужна мудрость. — И Уртред подумал о Манихее, осужденном блуждать в Стране Теней до конца времен.
— Без них нам не обойтись, — сжав зубы, сказал Сереш. — Войска Червя движутся от Высоких Равнин Валеды, близ Потаенного Города, к границам Суррении. Скоро падет Галастра, а следом и все другие страны.
— Да, Червь теперь в силе, — подтвердил Гадиэль. А нас, приверженцев Огня, остается все меньше — кто же подчинит себе волшебные предметы, если мы и найдем их?
— Рандел не зря пошел за своим братом, — сказал Рат, кивая на Уртреда. — Все мы слышали не раз, что этот юноша своими познаниями не уступает Манихею.
— Говорят, — сказал Уртреду Сереш, — что будто бы если Манихей в день битвы на равнине пустил бы в ход Жезл, то мы бы победили. Известно тебе что-нибудь об этом?
Уртред, снова вспомнив о постигшем Манихея проклятии, покачал головой, хотя хорошо знал, что Жезл был использован по крайней мере однажды.
— Мой брат полностью полагался на меня, но не был свидетелем моего чародейства. Что же до того, смогу ли я или кто другой подчинить себе сокровища Маризиана — это выяснится, когда они окажутся у нас в руках.
— Но ведь ты владеешь тайным знанием — ты пиромант, как и Манихей? — настаивал Сереш.
— Я не обладаю и сотой долей той силы, которой обладал мой учитель, — сказал Уртред, чувствуя, что все взоры теперь обратились на него.
— Однако на что-то ты все же способен?
— У меня есть вера — остальное дает мне Ре, когда время приходит.
— Тогда молись, чтобы бог не оставил тебя в час нужды, ибо последующие часы будут самыми опасными в твоей жизни.
— Защищена ли гробница магией? — спросил Уртред.
— И магией, и ловушками всякого рода — никто не знает, сколько их там. Единственным, кто знал точный план гробницы был Иллгилл, и он увез свое знание с собой. Ходят, правда, слухи, что он оставил книгу со своими записями где-то в городе, но никто так и не нашел ее за семь лет.
— Мой брат тоже помогал вам? Сереш кивнул.
— Он провел много часов, копая с Зараманом и другими новый ход по образцу прорытого Иллгиллом. Но теперь нас осталось только трое. — Голос Сереша дрогнул, и он посмотрел на Уртреда, как бы спрашивая, согласен ли тот присоединиться к ним.
Тяжелое молчание сковало всех от сознания, сколь велика предстоящая им задача.
Но сияние алтаря, вопреки их мрачному настроению, все росло и росло с каждой минутой, заменяя все краски блеском чистого золота.
Уртред взглянул на Талассу: она походила на золотую статую юной богини, печально потупившей взор, — и духи кружили над ее головой медленно из уважения к золотым слезам, что катились по ее щекам, словно капли расплавленного металла. Уртред смотрел и не мог насмотреться.
— Уже почти полночь, — прервала Аланда золотую тишину, заворожившую даже Гадиэля с Ратом. Сереш устало кивнул:
— Да, нам пора. Хотя нас осталось только трое, мы должны все же проникнуть в гробницу.
— Нет, Сереш, — возразила Аланда. — Мы пойдем все, — какая бы судьба тебя там ни ожидала, она и наша, не только твоя.
— Но ты стара, а Таласса... — Сереш взглянул на девушку. Свет алтаря начал угасать, и она повернулась лицом к остальным. Сереш ожидал найти ее столь же удрученной, как он сам, но нет: свет преобразил ее. Целеустремленная, она горела внутренним огнем, зажигавшим даже слезы на ее щеках.
— Мы пойдем все — не правда ли, жрец? — тихо, но твердо произнесла она. Уртред тоже был поражен ее преображением. И эти слова, первые, которые она обратила к нему после ухода из храма, развеяли всякие подозрения, которые он еще питал относительно ее прежнего поведения. Не задумываясь, он кивнул головой, поражаясь тому, как может столь прекрасное существо смотреть без ужаса на маску. Таласса одарила его улыбкой, согревшей его сердце частицей ее золотого сияния. — И Фуртал тоже — все будет хорошо, вот увидите, — добавила она, и ее слова как-то успокоили всех.
Без лишних слов, словно молчаливо согласившись, что говорить больше не о чем, все бросили прощальный взгляд на золотой алтарь и пошли прочь из святилища. Уртред задержался, все еще не в силах оторвать глаз от Талассы, и на миг они остались одни.
Золотой свет, излучаемый многовековой звездой, створками алтаря и огненными духами, потускнел, но краса Талассы по-прежнему гипнотизировала Уртреда, пронзала его сквозь глазные щели маски, колола легким током покрытое шрамами лицо.
Таласса, словно догоняя меркнущий свет, шагнула к Уртреду; ее глаза бестрепетно смотрели на страшную маску, столь сильно разнящуюся с гнетущим видением золотой пещеры.
— Прости меня за то, что было в храме, — сказала она. — Это маска Исса смутила меня: я думала, что нас предали. Если б я знала, что ты брат Рандела...
— Это моя вина, — прервал ее Уртред. — Я вел себя дурно, я поддался искушению...
— Это свойственно человеку, жрец, — улыбнулась она. — Но мне жаль, что это тебя так огорчает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161