Родник
выбивался из-под серого булыжника вялыми пульсирующими толчками, образуя
вначале неглубокий прозрачный бочажок, из которого потом спокойно вытекал
узкий ручей.
Миновав в полдень водопад Три Ступени, и вправду напоминавший
короткую крутую лестницу, Павел не задержался у ревущего каскада ни на
минуту, стремясь как можно ближе подойти к Сухому хребту. Это ему почти
удалось, но выбирать место для стоянки пришлось все же раньше, чем он
рассчитывал, - сильно болело обожженное лицо, под прогоревшей тканью на
локтях и колене тоже вздулись волдыри, идти стало трудно.
- Что же все-таки это была за пакость? - бормотал вслух Павел,
стараясь бинтами осторожно обмотать саднящие участки кожи. - Так ведь и
вовсе сгореть можно.
Но, бормоча все это вслух, про себя он тихо радовался, что не
пришлось встретиться с испытаниями похуже. Что ни говори, а кроме птиц да
пары бурундуков никто ему на пути не попался, не пришлось пускать в ход
арбалет, в надежности которого он сильно сомневался, и значит, несмотря на
боль, дела обстояли не так уж плохо.
Бросив в кипящую воду пачку гречневого концентрата, Павел взялся за
нож, чтобы открыть банку тушенки. Есть хотелось смертельно.
После долгого дня ходьбы следует основательно подкрепиться, потом
попить крепкого чаю, а после этого сразу завалиться на боковую, - завтра
надо выйти пораньше, чтобы найти пещеру Алабеллы, а то как бы
действительно путешествие не оказалось напрасным.
От мирных приготовлений к ужину Павла отвлекла внезапная, какая-то
вакуумная тишина. Еще секунду назад в сонном вечернем воздухе раздавались
слабые трески и шорохи, которые всегда слышны в лесу даже в очень тихую
погоду, но сейчас все убаюкивающие сознание звуки исчезли, словно все
онемело кругом, и это было настолько странным, что Павел, боясь лишний раз
звякнуть, осторожно протянул руку, чтобы поставить банку на траву.
Он не успел закончить это простое движение. Уже знакомая сухость
разлилась вокруг, ярче вспыхнул костер, и тут же, как будто горящая марля
коснулась и так обожженного лица. Павел вскрикнул и выронил ставшую
нестерпимо горячей банку. В следующее мгновение раздался мягкий, но
ощутимо толкнувший в грудь взрыв, и Павел упал навзничь, инстинктивно
пытаясь опереться на широко раскинутые руки, чтобы не удариться о землю
затылком.
На этот раз жар не был столь силен, как днем. Не загорелась хвоя на
ветках, не обуглилась трава, но все же Павел почувствовал, как на лице
лопнули волдыри и по щекам потекли горячие струйки.
Приподнявшись на локтях, он не сразу понял, что температура воздуха
вновь стала нормальной и кроме того, что он сейчас у костра не один.
Больше всего появившееся существо напоминало классический призрак,
каким его принято описывать или показывать в кино.
Бесплотная, словно сотканная из пара, человекоподобная фигура.
Широкий плащ и лишь угадывающиеся просторные рукава; остроконечный капюшон
и полное отсутствие лица: то ли магистр тайного общества, то ли балаганный
волшебник, но ростом не менее пяти метров. Выглядел новый незнакомец
достаточно угрожающе и непонятно.
- Боишься? - удовлетворенным басом констатировал пришелец и
презрительно хмыкнул, когда Павел попытался ответить, но вместо слов лишь
несколько раз судорожно кивнул. - Тебя ведь предупреждали, что со мной
лучше не встречаться.
Пока фигура в балахоне, подобно отражению в воде, колебалась на
противоположном конце поляны, Павел лихорадочно вспоминал, о чем же или,
вернее, о ком предупреждал его Китоврас, а, вспомнив, попытался отползти
подальше.
- Я вижу, что ты понял, с кем имеешь дело, - голос Кэшота загромыхал
на немыслимо низких регистрах. - Почему ты молчишь?
- О чем говорить, - с усилием выдавил из себя Павел. - Ты - Кэшот,
сеющий смерть. Но ведь ты пришел не за мной, а за драконом.
- Вот уж глупости! - Кэшот умерил тембр и стал как будто меньше.
Очертания его фигуры приобрели большую отчетливость. - Сейчас настроюсь, -
пообещал он.
На том месте, где только что колебался полупрозрачный призрак,
вспыхнуло голубоватое пламя, и вместо силуэта в балахоне Павел увидел
вполне обыкновенного смуглолицего молодого человека в шортах и рубашке с
короткими рукавами.
- Так лучше? - спросил он.
- Вы - дьявол? - неуверенно поинтересовался Павел, продолжая лежать
на земле.
- Дьявол, демон... воскликнул Кэшот и сел прямо на траву, скрестив
ноги. - Можно сказать так. Правда, эти глупости говорят люди, а они сами
не знают, что говорят.
Ничего особенно страшного пока не происходило, и Павел осмелел
настолько, что тоже сел напротив Кэшота. Собеседников разделял лишь
костер.
- Значит вы - демон, - Павел испытующе посмотрел на Кэшота, - пришли
сюда затем...
- Если под "демоном" ты понимаешь злобное, сверхъестественное
существо, обладающее огромной силой и способностью временно принимать
любые формы, то ты не прав. Всего лишь в одном, но не прав.
- И в чем же я ошибаюсь?
- В моей сверхъестественности.
- Но все остальное верно?
- Да.
- Тогда я не вижу разницы, коли вы обладаете остальными качествами.
- Разница есть и большая. Это разница между непознанным и
непознаваемым, между наукой и фантазией - это вопрос самой сути, которую
люди пока понять не могут. Четыре полюса компаса - это логика, знание,
мудрость и непознанное, оно же неведомое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26