Когда в последний раз издавался такой декрет? Лет сорок назад. Будет что рассказать внукам.Подошел второй страж, держа в руках молоток. Они приколотили пергамент к почерневшему столбу. Эреш вернулась в аллею.– Слышал? – спросила она, понизив голос.– До последнего слова, – сказал Баллас. – Но это ничего не меняет.– То есть?– Мы будем искать Элзефара. Он должен выполнить свою часть сделки.– А потом? – горестно вопросил Краск. – Ворота заперты! Мы не сумеем выйти!Баллас пожал плечами.– Что-нибудь придумаем.Два дня они рыскали по городу, обшаривая всевозможные места, где мог бы спрятаться больной, физически слабый человек, – богадельни, ночлежки, дешевые кабаки, куда редко заглядывали стражи… Они обошли все подобные укрытия, какие только были в Грантавене. Не желая быть замеченным, Баллас отправлял внутрь Эреш, а сам с Краском оставался на улице. Люджен Краск боялся за дочь. И за себя тоже. Старик больше не говорил об этом с Балласом, понимая, что сочувствия ему не дождаться, однако не мог скрыть беспокойства. Когда Эреш исчезла в дверях очередной ночлежки, Краск обильно потел и заламывал руки. Кровь отливала от его и без того бледной кожи. К концу второго дня он стал похож на привидение.А Элзефар не находился.В Грантавен начали прибывать стражи. Сперва Баллас примечал черные одежды с синим символом Скаррендестина и торопился свернуть в проулок. Прятаться было совсем не сложно. Однако в скором времени ситуация изменилась.Прошло еще несколько дней, и улицы оказались наводнены стражами. Ночью, хоронясь на заброшенном складе, Баллас слышал, как скрипят городские ворота и подкованные кожаные сапоги грохочут по мостовым. Стражи, как муравьи, расползались по городу и вскоре попадались на каждом шагу.Однажды вечером, когда Эреш уже спала, Краск заговорил. Казалось, он больше не в состоянии молчать. Как бы ни было ему тяжело признаваться Балласу в своих страхах, старик не мог держать их в себе.– Мы не найдем Элзефара, – горько сказал он. – Грантавен велик, а нас мало. Как можно втроем перелопатить весь город? А теперь еще и стражи повсюду… У нас нет ни малейшей надежды.Он выжидающе посмотрел на Балласа.– Мы продолжим поиски, – сказал тот.На следующий день они вновь обошли Грантавен. Снова обыскали все места возможного пребывания Элзефара. Тщетно.Заброшенный склад перестал быть безопасным убежищем. Улица, на которой он стоял, теперь тщательно патрулировалась. Баллас, Краск и Эреш перебрались на юг города, в старый район, где стояли пустые полуразрушенные дома. Здесь никто не жил, кроме бродячих собак. Крыши домов были сорваны, двери выбиты, окна зияли темными провалами, и оказалось непросто отыскать хоть маломальское укрытие от непогоды. Наконец им удалось найти старый сарай. Теперь каждую ночь они по очереди стояли на часах.Когда Баллас поднялся, чтобы сменить Краска, он увидел, что старик близок к истерике.– Я не могу больше так жить, – простонал Краск. – Мои нервы не приспособлены для подобных испытаний.– Ты же торговал запрещенными текстами.– И что с того?– Это было рискованное занятие, нет? Как же ты улаживал проблему со своими нежными нервами?Краск сердито посмотрел на Балласа.– Это разные вещи, – сказал он. – Одно дело – пронести несколько свитков по Друину, идя тайными тропами и не встречая живой души. И совсем другое – торчать в этом проклятом месте. Мы дичь, обложенная охотниками. Какое-то время можно прятаться в норах, но мы не сумеем сбежать. Мы ни на миг не можем расслабиться… И все это из-за тебя, Анхага Баллас. Если бы ты не пришел в мое болото… если бы Кулгроган не рассказал обо мне… Будь оно все проклято!– С завтрашнего дня, – спокойно заявил Баллас, – мы меняем план. Будем искать способы выбраться из Грантавена.– Город закрыт. – Краск безрадостно рассмеялся. – Выхода нет. Только вход и только для стражей. Ты же не надеешься проскользнуть мимо них, как лиса мимо гончих? Я тебя предупреждаю: глаза у стражей острее, чем у охотничьих собак. И они могут чувствовать…– Перестань трещать, – проворчал Баллас.– Я устал, – обиженно сказал Краск. – И потом, я не трещу, а задаю конкретный вопрос: как мы будем отсюда выбираться?– Ворота не могут быть закрыты вечно, – ответил Баллас. Грантавен ввозил большую часть продуктов. Если ворота останутся закрытыми, в скором времени лавки опустеют. Зерно, мясо, овощи – все закончится. Баллас слышал разговоры о том, что уже сейчас люди режут скот и едят продукты, запасенные на зиму. Когда начнется голод, властям придется открыть ворота…Однако Баллас ошибался. Прошло восемь дней, а город по-прежнему оставался закрытым. Даже живя изолированно и ни с кем не общаясь, кроме Краска и Эреш, Баллас знал о грозящем Грантавену голоде. Он слышал разговор о пустующих кладовых, строгих рационах и экономии. В воздухе витал запах бедности: костяного бульона, овощного супа, коровьего и свиного сала вместо обычных говядины и свинины. В скором времени ситуация ухудшилась. В Грантавене, как и во всем Друине, обычным горожанам запрещалось носить оружие. Однако люди начали делать из подручных средств луки и стрелы и охотиться на бродячих собак. Более не имея возможности красть еду – поскольку еды не было, – Баллас тоже перенял эту практику. Вонючее, жесткое неаппетитное собачье мясо теперь стало основным блюдом в их рационе.Однажды Баллас услышал разговор горожан, который как нельзя лучше характеризовал ситуацию в Грантавене.Двое мужчин, вооруженных луками, прошли мимо трущоб, где прятался Баллас.– Я плачу налоги, – сказал один из них, – и за что? Чтобы жить на собачьем мясе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133