Соперник копил силу во Владимире.
Недосуг Рюриковичам о корнях заботиться. И поганым руянам помогать не след — внушал князьям митрополит. Вобщем, спокойно смотрели братья-славяне, как разоряют крестоносцы западные грады — авось, до наших-то не доползет. И не первый, и не один век смотрели так.
Кстати, именно этот Андрей, как Игорь помнил, святой русской православной церкви, точно самая последняя нехристь, завершит дело, столь успешно начатое Красным Солнышком. Через год его рать ворвется в величественный Киев, три дня по приказу Боголюбского [34] дружина будет жечь и грабить великий город, три дня будут гореть крупнейшие библиотеки и разрушаться красивейшие терема, три дня озверевшие от крови русичи будут резать русичей. Батый и его темник Бурундай повторят княжьи подвиги лет через семьдесят, славя, впрочем, Сульде, а не Христа. Бог, быть может, простит, да люди не помилуют. Смерть от рук заговорщиков настигнет и Боголюбского.
Лишь ушкуйников лихих с Ладоги купил посол Лютобора. Только много ли они, тридцать воинов, стоят ныне супротив войска датского и германского. Восемь тысяч грозных наемников, храбрых воев восемь тысяч — против горсточки защитников острова? Пруссы обещали помочь, схоронить жен да детишек, и на том спасибо.
Ляхи — те переметнулись, не жди от них боле помощи. Не помогут — сами под германцами окажутся. Как славяне — недавние братья поморские, эти уж давно на Рюген нацелились. Тухнет рыба с головы, с головы княжьей гниет вся страна…
Два дня и две ночи Ингвар, Сев и Ратич по приказу князя провели на пристани, пока не отчалил последний корабль с родичами оставшихся на смертный бой. Были и такие, кто предпочел погибнуть рядом с любимыми и мужьями. Влада, сестра Сева, и Василиса, княжья дочь, спрятались в погребе, чтобы их не нашли, да не вывезли с Ружного. Там Влада проговорилась подруге об одной своей женской тайне, после чего княжна сильно пожалела о их бабьем недомыслии…
Теперь остров защищали самые непримиримые, самые испытанные и лютые воины. Со времен Вещего Олега здесь часто гостили свеи, бойцы знатные, славные воины все еще языческого Севера. Молодой король Швеции Кнуд [35] и его предшественник пристально следили за датской экспансией, и желали удачи скорее руянам, чем жадному Дану.
Епископ же датский, Абсалон, побеспокоился, чтоб во всех церквях епископства кляли, почем свет стоит, рюгенских пиратов. Клевету с усердием раструбили по всей Балтии монахи и купчишки. Эту клевету, бывает, и сейчас повторит не только книжный мальчик, но и зрелый ученый.
Да, случалось, брали в море чужие корабли, отбивая пленников словенских — ходили на целые города. Карали измену, отражая бесконечные набеги соседей. Взыскивали пошлину за стоянку в Арконе, торговали мехами, рыбой, янтарем и оружием. По всей Рутении славились хмельные медовые напитки словен. Водили кормщики Ральсвика чужие лодьи через пролив.
Многие язычники Балтии присылали Свентовиту дань, одни арабскими дирхемами, другие — гривнами, третьи — денарами. Иноземцы откупали место на рынке частью товаров. Кнуд [36] Великий, властитель Дании, Норвегии и Англии, что по материнской линии сам от ободритов, принес в дар ругенским Богам белоснежных скакунов. Король данов Свен Отто, подарил святилищу золотую чашу.
Сеяли бы и хлеба, да отняли все земли на материке римские прихвостни…
Проникновение христианства к народам Рутении происходило довольно медленно вплоть до середины десятого века. Приблизительно в то же время после смерти Горма Старого прежний порядок нарушился, прервался ход вековой традиции. Уже Гарольд Синезубый стал покровительствовать миссионерам Рима в Датском королевстве. Балтские славяне не сразу оценили агрессивность и непримиримость новой веры, скрывшейся под вкрадчивыми словесами, приняв ее за одну из многих. Когда, наконец, они разобрались, что к чему — по всей Рутении вспыхнуло восстание против засилья христианской церкви и Христовых воинов.
С благословения Рима и владыки Священной Империи велся откровенный грабеж полабов, шла кровавая экспансия рыцарей на земли славянских да балтских «варваров». Где не помогало божье Слово — в дело вступал меч. Так цивилизация уничтожала культуру.
Славянам, которые продолжали оставаться в земле вагров, полабов, бодричей и хижан было велено, чтобы они платили поборы епископам, с плуга по три корца ржи, да и по двенадцать денаров местной монеты. «И увеличились десятины в земле славянской, потому что стеклись сюда из своих земель тевтонцы, чтобы населить землю эту, просторную, богатую хлебом, удобную по обилию пастбищ, изобилующую рыбой и мясом и всеми благами,» — рассказывал современник.
После смерти доброго князя Никлота не осталось у славян вождей языческих. Когда престарелому Никлоту германцы отрубили голову, сыновья его посадили родичей на корабли и ушли к священному острову. Там приняли их руги.
Но разве усидишь, коли стонет земля под копытом коня вражеского — не послушались княжичи мудрых волхвов Арконских, захотелось им добыть вражьей крови, отомстить за родителя.
Заручившись поддержкой хижан, ринулись братья на родовую землю. Старший — Прибислав — рыскал по лесам и дорогам. Путь младшего — Вартислава — был прямее, и он сам попал в засаду, так его настигла стрела…
Прознав о пленении брата, ворвался Прибислав в земли Велеградские, а ныне Мекленбургом они зовутся. Подступил князь к тевтонской крепости и сказал врагам:
«Великое насилие, о мужи, причинено как мне, так и моему народу, ибо мы изгнаны из земли, где родились, и лишены наследства отцов наших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105