Я шел звериными тропами, а порой и напролом, стремясь избегать человеческих дорог, ведущих от селения к селению. Я миновал земли Дальнего Племени даков, обойдя их с юга. Мне не хотелось встреч со старыми знакомыми, бессмысленных объяснений, ненужных прощаний.
Теперь, когда Волчий Дол остался далеко позади, а даки стали лишь частью моей неверной памяти, мне было легко и спокойно. Я чувствовал правильность своего решения уйти от волков. Я потратил на них почти год своей жизни, дав Мечу Орну вдоволь напиться крови врагов и хлебнуть славы.
Ни угрызения совести, ни грустные воспоминания не мучили меня. Казалось, я могу вот так провести всю жизнь, просто идя по лесу. И ничего иного не надо мне, кроме пения птиц и шума ветра в листве деревьев. Я продолжал свой путь днем и ночью, а потом время от времени заваливался под какую-нибудь кочку и отсыпался не менее суток.
Пищу я добывал без особого труда, летом лес изобилует самой разнообразной едой для всех, кто не поленится ее подобрать. Мыши и прочие грызуны, выпавшие из гнезд птенцы и замешкавшиеся глухари часто избавляли меня от необходимости искать пропитание. В крайнем случае, обратившись в волка, я охотился на хорьков или зайцев. На такой пище волк легко может прожить все лето. Если к этому добавить лесные ягоды и воду из ручьев, то можно считать, что лес, как добродушный хозяин, потчевал меня всеми яствами, какие имеются в его закромах.
На закате одного из самых теплых дней я шел по лесу, уже усталый и голодный, но зато в самом замечательном расположении духа, и обдумывал, чего мне хочется больше: есть или спать. Волчья тропа, меченная местными хищниками, вела меня навстречу закату. Я уже начал посматривать по сторонам в поиске места для ночевки, когда земля неожиданно покачнулась подо мной. Я неловко взмахнул рукой, пытаясь удержать равновесие, но не успел понять, что происходит, как твердь разверзлась под моими ногами и я свалился в темную и сырую расщелину.
Упал я самым неудачным образом, едва не сломав шею, отбив себе спину и разбив в кровь затылок. Я едва не потерял сознание от удара и, с трудом поднявшись, огляделся.
Яма эта, похоже, не была разломом в земле. Ее вырыли специально, а не заметил я ее потому, что сверху она была прикрыта ветками. Отвесные стены поднимались со всех сторон, дно было засыпано камнями, из-за чего я и получил столько ушибов. Среди этих камней я нашел несколько искореженных звериных и человеческих останков.
Только я успел оглядеться, как послышался шум ломаемых веток. Судя по запаху, к яме приближался кабан, я успел пожелать ему того же, что случилось со мной. И в тот же миг дикая свинья свалилась в яму с пронзительным хрюканьем. Реакция оборотня на дичь чаще всего заключается в перевоплощении. Сейчас эта реакция отличалась лишь тем, что это был весьма голодный оборотень. Я позабавился этой охотой, оказавшейся настолько короткой, насколько мала была яма. Почувствовав себя наконец сытым, я спокойно заснул, отложив свое спасение из ямы на следующий день.
Проснулся я от мерного стука, подобного барабанной дроби. Первое, что пришло на ум, — Ниты, люди ночи, о которых упоминали волки из Дальнего Племени. К тому же как раз была глубокая ночь…
Слух мой напрягся и различил приближающиеся шаги нескольких десятков человек. Шли именно люди, а не звери, и дробный звук приближался вместе с ними. Ни их шаги, ни дробь барабанов не вызвали у меня желания показаться им и воззвать к их помощи. Я достал Меч и вжался в стену ямы в надежде, что приближающиеся люди не увидят меня в темноте. Тогда я еще не знал, что Ниты видят в темноте, как дикие звери.
Они собрались вокруг ямы, барабанная дробь усилилась, к ней прибавился скулеж и тихие подвывания, совсем не похожие на человеческие.
Сначала мне показалось, что они спускают в яму бревно. Если они хотели помочь мне выбраться, то скинуть веревку или хотя бы длинную ветку было проще и безопаснее. Я остался стоять у стены, решив позволить этим дикарям делать то, что они считали нужным. Тем более что на бревне я разглядел что-то, напоминающее вырубленные ступени. Вскоре я понял, что на стволе дерева высечено изображение человекоподобного существа с вылупленными глазами, огромным ртом и гипертрофированными половыми органами.
Мои размышления и созерцание идола были прерваны ударившимся возле моей головы камнем. Я уклонился и удивленно посмотрел наверх. Тут же в меня полетели еще несколько камней.
Я растерялся, не зная, что делать. Ниты пытались оттеснить меня камнями к идолу, когда же я подошел к нему, в меня полетели стрелы, те самые, с кремниевыми наконечниками, которые я так низко оценил когда-то. Я пытался укрыться от камней, мечась по яме в бессильной ярости. Уже два раза я получил серьезные удары: один угодил мне в бедро, другой в левую ключицу и отдался в старой ране дикой болью. Такой удар, попади он в голову, пожалуй, может лишить меня сознания. Ниты, столпившиеся на краю ямы, оставались для меня недоступными. Нужно было предпринять что-то кардинальное и очень быстро. Я выхватил Меч и начал рубить бревно с высеченным идолом. Пожалуй, в любое другое время я ни за что бы так не поступил, так как питаю глубокое уважение ко всем верованиям. Но сейчас мне просто не пришло в голову ничего иного.
При первом же ударе дикари взвыли, камни и стрелы перестали сыпаться.
Я начал карабкаться по бревну. Обстрел тут же возобновился, и я свалился обратно в яму. Тогда, вконец разъярившись, я вновь начал отчаянно рубить идола. Дикари выли и стенали. Я вновь полез наверх, но камни больше не летели. Среди дикарей произошло какое-то движение, похоже, они отходили от краев ямы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144