Злая доля в обличье крепкого монгского аркана должна была сделать из меня раба. И я бы уже умер где-нибудь, обрабатывая поля и виноградники Маннеда или Бурсдага. Но по дороге в Такк мы вдвоем с одним воем сбежали из невольничьего каравана. В сторону Большой пустыни. Палат вскоре скончался, а я еще два дня бродил рядом с песками, потом еще день полз, пока меня, полубеспамятного, не подобрал отшельник. Он жил в хижине на краю степи. Между степью и вечно жаркой пустыней. Он залечил мне раны и поставил на ноги. — Будивой прикрыл глаза.
— Это был очень старый отшельник. И я кое-чему научился, пока жил у него. А обитал я там без малого год. Это был потворник. Монг. Он ушел доживать свои дни здесь, на краю. Между жизнью, которая заканчивается степью, и смертью, которая начинается черными песками. Таким он мне и запомнился — вечно улыбающимся, бодрым старичком, разговаривающим с пустынными ящерицами и с птицами, которые приносили ему пищу. Тогда я хотел стать как он, властелином своей доли. Но через год я всё же вернулся на родину.
— А почему ты не пошел на полуостров? Если хотел стать этим… колдуном? — спросил Алексей.
— Невесту свою оставил я здесь. Вернулся, а ее уже сосватали из Бороды. Белый свет был мне тогда не мил, и ничего не хотелось делать. А тут как раз старый жрец Турача подыскивал себе преемника… Ну да ладно, поздно уже. Пора идти спать.
Осень почти полностью завладела Самьнавьской равниной. Некоторые деревья уже сбросили свой багряно-желтый наряд, обнажив черные ветви, но большинство лиственных еще стояли в разноцветном одеянии. Издали лес, развеваемый северными ветрами, казалось, играет всеми оттенками красного и желтого. Трава потеряла свой изумрудный цвет и отмерла, чтобы возродиться снова только следующей весной. Проливные дожди размыли поля и дороги, что значительно затруднило передвижение как пехом, так и верхом.
«Почти как дома», — подумалось Алексею, который сушил одежду у огня дымящего очага. Перед этим он два часа под косыми струями дождя упражнялся с мечом в опустевшем поле. Связанные снопы соломы, разбухшей от влаги, разрубались ударами катаны, а в сознании росло удовлетворение от того, что клинок постепенно всё больше и больше повинуется рукам.
Алексей теперь каждое утро и вечер упражнялся в освоении боевого оружия. И просто давал себе физическую нагрузку, приводя тело и его реакции в форму. Как он уже давно понял, выжить здесь можно, только полагаясь на самого себя. Пока ему удалось немного освоиться в этом диковинном, непонятном мире. И постепенно ему даже начинало нравиться здесь. Красивые места, девственная природа, чистый воздух и тишина. Рев двигателей не тревожил окрестности. Не нужно было пять раз в неделю, как зомби, ломиться с утра на работу, автоматически ругаясь в метро с такими же злыми и невыспавшимися людьми, как и он сам. Не болели глаза от многочасового сидения перед монитором компьютера.
В общем, здесь можно было неплохо жить. Хотя где же это «здесь», Алексей до сих пор и не разобрался. Новые и новые версии приходили в голову, но подтвердить их или опровергнуть он не мог. Может, он воскрес в другой жизни? Хотя он ничуть не изменился, с тех пор как оставил… оставил что?.. Землю… свою реальность или время? Не понятно. Факт в том, что он здесь был таким же почти тридцатилетним парнем, с таким же багажом знаний.
Алексей натянул теплую влажную рубаху и штаны и налил себе молока из кувшина. Потягивая молоко и слушая, как барабанит дождь по крыше, он подумал, что, может быть, он сам создал этот мир в своем воображении. Где-то он читал о такой теории, что все миры, которые мы придумываем у себя в голове, на самом деле возникают где-то во Вселенной. Может быть, он и попал в такой мир, созданный собственно фантазией, как протест против реальности, в которой он живет… Жил. Но тогда странно, что этот мир довольно агрессивно его встретил, о чем напоминала рана плеча, долго не желающая заживать. А может, так и было задумано, что ему следует вести жизнь героя и борца, а не влачить неприметное существование?
Как бы там ни было, пока нужно обустраиваться тут. «И для начала следует побриться», — подумал Алексей. За почти два месяца, что он провел тут, у него отросла колючая борода, которая доставляла много неприятных ощущений, чесалась и быстро пачкалась. Решив бороться с засильем лишней растительности на лице, Алексей остро наточил большой нож, выпросил у Снеши сушеного корня какого-то болотного растения, которое олавичи использовали вместо мыла и которое давало пену. С зеркалом возникли проблемы, поскольку такой предмет быта был олавичам неизвестен. Немного подумав, Алексей раздобыл у кузнеца кусок медной пластинки и в течение часа старательно натирал ее сначала мелким речным песком, а далее — куском шерсти. В результате он смог посмотреть на свое бородатое лицо в примитивное зеркало. Да, давненько он не встречался со своим отражением. Кажется, что за это время прошла целая жизнь. Далее Алексей принялся соскабливать бороду с лица. Через двадцать минут он уже завершил этот процесс, отделавшись не более чем десятком порезов.
— А стал было уже на мужчину похож, — неодобрительно прокомментировал внешний вид Алексея Волос, сосед Снеши.
В один из дней Алексей увидел, как вечером юноши и девушки собрались на посиделки в центре селения. Несколько парней играли на музыкальных инструментах, а остальные пели. Хоть и был конец осени, пели они о лете, которое наступит лишь через полгода. Юношеские и девичьи голоса были преисполнены бодрости и жизнелюбия.
«…Мир окружающий, какой ты сказочный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120