Через секунду Лорелин резко повернулась и зашагала прочь, грустно ссутулив плечи.
– Я не могу согласиться, святой отец, – ответил Дамион аббату. – Все это просто безумие.
Они стояли вдвоем в пустой церкви, залитой солнцем. На худом морщинистом лице пожилого аббата в тревоге сошлись брови.
– Так говорят некоторые из монахов. Разумеется, те, что знают. Такая тайна не может не быть бременем. Но священные обеты, они… священны, и весь сказ. Братья веками хранили в тайне расположение катакомб, даже когда там не осталось ни паладинов, ни немереев. Мы обязаны чтить наше обещание.
Дамион обернулся к нему:
– А тайна исповеди? Ее мы обязаны чтить или нет?
– Ты все еще думаешь, что наш добрый приор ее нарушил? Дамион снова отвернулся:
– Я не хочу в это верить. Он клялся всем святым, что не нарушал. Но если связать все вместе, святой отец, какое еще может быть объяснение? Единственный человек, которому я рассказал сон, помимо приора, – это Каитан Атариэль, и у него-то точно ничего не может быть общего с этими людьми!
– Второе Зрение, – спокойно сказал аббат. – Так называют его у меня на родине, в Риалайне. Очень многие риалайнийцы рождаются со Зрением. У нас его считают даром Божиим.
Дамион уставился на него:
– Но я слыхал и мнение, что это – работа Врага!
– Некоторые так думают, но я лично в нем ничего плохого не вижу. В Риалайне те, у кого есть Зрение, помогают другим – например, ищут потерявшихся детей. У моей родной матушки, благослови ее Господь, часто бывали предчувствия. А разве у святых пророков не было видений будущего? Как же тогда может Зрение быть злом?
Но Дамион не хотел разговаривать с человеком, верящим в ясновидение. Ему надо было, чтобы кто-то сказал: да, все это чушь, Ана и ее последователи – мошенники, никто из них ничего общего с ним не имеет и иметь не может…
Почему он так старается во все это не поверить?
«Потому что это все меняет, – подумал он с внезапной ясностью. – Мне хочется быть как Каитан: верить, что Бог – это всего лишь синоним справедливости, Вера – дисциплины, упорядоченной вселенной, которая повинуется Разуму… И если я дам себе поверить в ясновидение, я поверю вообще во все – волшебство и чудеса, в абсолютное Добро… в абсолютное Зло».
Он поежился.
В эту ночь ему снова снился сон – красивый и тревожный одновременно.
Аббат смотрел на него понимающими глазами.
– Немереи – наши братья, Дамион. Я выполняю их обряды уже много лет, и они так же далеки от черной магии или поклонения демонам, как наши. Но есть на свете люди, которые хотели бы видеть всех их в тюрьме. Первый среди них – патриарх Норвин Зима из Высокого Храма. Он бы возродил инквизицию, будь то в его власти. Ныне он всюду высматривает еретиков. Ездит по окрестностям под охраной группы зимбурийцев…
– Зимбурийцев? – Дамион похолодел.
– Да. Новообращенные нашей веры, беженцы от правления царя Халазара. Так они, по крайней мере, говорят.
– Знаю я таких новообращенных! Куда вероятнее – лазутчики. Соглядатаи. Может быть, они приехали украсть свиток для своего царя!
– Это правда. И попытка будет не первой. Но патриарх Зима не желает расставаться со своей стражей. Он, говорят, поглядывает на трон верховного патриарха, поскольку святой старец весьма дряхл. И ему приятно глядеть на обращенных язычников у ног своих. У людей создается впечатление, что это он их обратил. – Старик пошел прочь по проходу, качая головой. – Если он станет верховным патриархом, неспокойные нас ждут времена.
Дамион нахмурился. Беспокойство насчет колдунов и ясновидения исчезло, прогнанное более реальной и непосредственной угрозой. Несколько мгновений он постоял, борясь с собой. Потом зажег свечу и открыл дверь, ведущую в склеп, к катакомбам.
Обширный и мрачный лабиринт туннелей был пуст, но Дамион слышал далекие голоса и пошел на звук в ту комнату, где лежал свиток. Там на стуле возле самодельного алтаря сидела Ана. Перед ней сидел на корточках деревенский дурачок Ральф, испуская свои траурные чаячьи крики и мотая головой.
Ана внимательно слушала, кивая иногда или вставляя реплики – будто это нормальный разговор! Когда Дамион подошел ближе, Ральф повернулся и завыл, показывая синюю щеку и фонарь под глазом.
Ана улыбнулась Дамиону.
– Кажется, сегодня у меня день посещений. Буквально одну минуту, святой отец.
Она взяла ладонями левое предплечье Ральфа. Чуть выше локтя Дамион увидел кровоточащую рану, а ладонь была забинтована.
Ожидая, пока Ана закончит с лечением, он оглядел комнату. Темное, едва освещенное свечами пространство было забито предметами, которых он в первый раз не заметил. Сейчас он узнал в них ящики и прочую скромную меблировку жилища Аны в пещере. Волк лежал на полу неподалеку, Метелка сидела у ног старухи. При виде Дамиона здоровенный пес заворчал низко и угрожающе, но кошка встала и направилась прямо к священнику, ластясь к его ногам всем телом. Дамион подошел взглянуть на рану Ральфа, большую и рваную, багровеющую по краям и заполненную какой-то белой массой в центре. Он чуть не помянул Господа всуе, но прижал руку ко рту и отшатнулся с отвращением. В открытой ране шевелился клубок белых извивающихся личинок.
Ана пробежала пальцем по краям раны, потом кивнула:
– Отлично. Заживление идет очень хорошо, Ральф. Дурачок еще раз издал лающий звук и захлопал свободной ладонью. Дамион глядел, стараясь подавить омерзение. Разве она не видит?
– Ана, у него рана полна червей…
– Я знаю, – прервала она его. – Это я их туда посадила.
– Посадила?
– Чтобы вычистить рану. – Она спокойно взяла личинку двумя пальцами, оторвала от раны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143