– Что ж, это – логично, – задумчиво согласился Смит. – На это у меня есть два ответа. Один вы уже, наверное, знаете – мы не станем просто убивать вас. Другой, надеюсь, поможет вам чувствовать себя лучше: нас не очень-то волнуют свидетели. Вы слишком много читаете. Мы проживем здесь несколько дней, прежде чем работа будет закончена, но вы, наверное, уже заметили, что мы не носим перчаток, чтобы избежать отпечатков пальцев, не носим скафандров, чтобы избежать анализатора запахов, ничего подобного. Я не сомневаюсь, что после того, как мы отсюда удалимся, правоохранительные органы прекрасно разберутся, кто здесь был, но это нас не волнует. Они хотели бы заполучить нас в свои руки за множество других прегрешений, поэтому нас больше волнует проблема, как избежать встречи, а не то, что они определят, кто мы такие.
– Тогда зачем эти имена? Вы что, надеетесь, будто я поверю, что они настоящие?
И впервые за все время Смит выказал хоть какие-то эмоции. Он ухмыльнулся.
– Идите обратно к своим драматическим записям, мистер Горовиц и не изменяйте Шекспиру. Вас сбивает с толку лорд Вимси. Только запомните просьбу о пультах конвейеров: держитесь от них подальше.
V
Вернувшись в свою каюту и устроившись при помощи воздушного потока в гамаке, Горовиц был бы вполне счастлив, если бы так не болел палец. Он поставил в проигрыватель «Юлия Цезаря», даже не позаботившись обнулить его, поэтому тот начал прямо с «Паджамских игрищ», а оператор продолжал бодрствовать в течение всего шоу. Пьеса вполне соответствовала случаю.
Следующие два дня они все находились почти в дружеских отношениях, хотя палец Горовица и не давал ему окончательно забыть смысл происходящего, напоминая о Джонсе. Некоторые из людей Смита смотрели вместе с ним пьесы, и в это время даже случались непроизвольные разговоры, совершенно не связанные с конвертерами или производством топлива. Психология Смита прекрасно работала.
Не было никаких стычек, пока до перигея оставалось больше двадцати часов.
В этот момент Мак делал свой обычный периодический контроль оборудования и доложил, что работа будет закончена часов через десять-двенадцать. Он останется у пульта контроля, так как конвертеры закончат работу в разное время, и было бы безопаснее проследить за автоматическим охлаждением каждого конвертера в отдельности, после того как он завершит работу.
– Это еще зачем? – поинтересовался Смит. – Я думал, что совершенно не играет роли, сколько продукта осталось в конвертере на момент начала новой работы. Чем это может повредить, если к началу следующей работы в конвертере окажутся остатки от предыдущей? Разве они не будут переработаны вместе со всем прочим сырьем?
– Все не так просто, – ответил оператор. – В принципе вы правы; мы имеем дело не с таким уж чистым продуктом, и исходный продукт получаем, химически обработанный нашими клиентами. И все же начинать процесс лучше, когда конвертеры чистые. Если слишком много по-настоящему горящего продукта наберется в конвертере между запусками, то это может привести к аварии. Если Классы I и П, например, служащие топливом для химической промышленности, будут загрязнены Классом IV, то на Земле могут возникнуть трудности… особенно, если завод, о котором идет речь, занят сепарацией ядерного топлива.
– Но ведь сейчас в них во всех находится Класс IV, – заметил Смит. – Если ты, конечно, не решил проделать с нами какой-нибудь сногсшибательный трюк, но я уверен, что ты до этого не дошел.
Его лицо посуровело, и Горовиц опять мысленно обругал себя. Он даже не подумал о таком трюке, а он вполне бы мог остаться безнаказанным. Проверить, какие изотопы выходят из конвертера, было очень трудно, для этого нужны были специальные инструменты и соответствующие навыки. Он был больше чем уверен, что у Смита нет ни того ни другого. Но сейчас уже было слишком поздно.
– Они все одного класса, как вы и сказали, – ответил оператор с задержкой, которую, надеялся, собеседники сочли произвольной, – все так и есть. Но когда Класс IV во всех конвертерах и на всех конвейерах, еще важнее проследить за охлаждением. Вы же знаете, я живу здесь. Я не инженер и не знаю, что случится, если такое вещество попадет в водородный реактор, но у меня нет никакого желания выяснять это.
– Но у тебя должно быть достаточно инженерных знаний, чтобы управлять топливным заводом.
– Для этого вовсе не требуется инженер. Я просто нажимаю кнопки. Я вполне могу управлять этим заводом, но никто не будет сажать инженера на обычную квалифицированную работу, каковой данная должность и является. Неприятности на таких заводах случаются слишком редко, ради этого нет смысла держать здесь на всякий случай человека, который все время будет бить баклуши.
– Но как же безопасность? Если этот завод разнесет на части, то, думаю, потребуется вековая зарплата не одного инженера, чтобы восстановить его.
– Это без сомнения. Я подозреваю, что именно это и является причиной, почему они хотят изменить или вообще избавиться от закона о водородных реакторах на Земле. Идея состоит в том, что раз настолько доверяют этим устройствам, что вкладывают в них капитал и позволяют при этом работать без постоянного инженера, то другим-то какое до этого дело?
– Но ведь весь астероид действительно может разлететься на кусочки, если дело пойдет соответствующим, а вернее, не соответствующим образом.
– Полагаю, что так оно и есть, но не знаю, о чем они думали, может, просто не продумали до конца. Но за сорок лет, которые я здесь провел, ничего подобного не случалось. Мне ни разу не приходилось пользоваться кнопкой аварийной разгрузки, которую я вам показывал, или воспользоваться аварийным остановом всей системы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99