Из тьмы доносится приглушенный разговор.
Звезды совершают свой круг по небосклону; наконец восходит яркое солнце, и его косые лучи падают на стену, где только вчера наклеили рекламный плакат. Ночной страж, плетущийся домой, останавливается и в ужасе смотрит на стену. Из трещины в мостовой показался зеленый побег, он вьется по стене, со сверхъестественной скоростью раскалывая и кроша камни. Усики уже забрались под плакат и разодрали его в клочья, и по обрывкам ползут полчища крошечных зеленых слизняков, жадно пожирая бумагу и яркие краски на ней.
Смит задумчиво уставился в регистрационную книгу.
Никаких сомнений: с месяца сардинового нереста дела в гостинице шли плохо. В ресторане немного лучше, но явно не так блестяще, как поначалу.
Конечно, тому можно было найти тысячи причин. Между Делиантибой и Черной Скалой разгорелась гражданская война, почти парализовавшая не только торговлю, но и вообще какие-либо перемещения вдоль побережья. Само собой, ни одна прогулочная яхта не рисковала выйти в море там, где, того и гляди, можно нарваться на военное судно, которое сначала потопит, а потом уже станет разбираться с теми, кому удалось спастись.
К тому же в последнее время цены на рыбу взлетели до небес, что повлекло за собой поднятие цен в ресторанах. И хотя жители прекрасно сознавали, что рыбы меньше не стало и что все это уловки рыбаков, которые хотят получать побольше прибыли, сама рыба почему-то этого не понимала и продолжала держаться подальше от привычных мест обитания.
И вот новая напасть, Словно по заказу, в холл вошел представитель городской власти Поперек в сопровождении двоих лейтенантов. Он вытянулся, как на параде, и, стараясь не смотреть на Смита, объявил:
— Граждане! В соответствии с законом номер тысяча сто тридцать пять пункт семьдесят пять города Салеша все представители иных рас должны принести клятву верности и покорности Салешу. В течение двух дней с момента уведомления они обязаны либо повиноваться, либо обратиться с апелляцией в…
— Поперек, вы же знаете, что он уже приносил клятву! — раздраженно начал Смит.
Поперек, по-прежнему не глядя на хозяина гостиницы, предостерегающе поднял палец.
— Это был пункт шестьдесят три, понятно? — сообщил он нормальным тоном. — Теперь они должны принести клятву, что не будут принимать участия в актах вандализма.
— Тьфу ты! — Смит рассердился еще сильнее. — Вы что, уже и конвой привели, чтобы его арестовать?
— Мы не собираемся никого арестовывать! — обиделся Поперек. — Мы подумали, что ему может понадобиться сопровождение. На всякий случай. Бывают, знаете ли, разные неожиданности…
Все это Смит прекрасно знал, но все равно, выходя из-за стойки и направляясь в сторону террасы, негромко выругался.
В тенистом садике, откуда открывался впечатляющий вид на море, было очень уютно. За низкой каменной оградой обильно цвели диковинные цветы. В саду, подняв лица к небу, в позах, выражающих благоговейный восторг, стояли шестеро. Все они были детьми солнца. Седьмой к этой расе не принадлежал. Он говорил тихо и вдохновенно:
— …И вспомните ваших матерей или любых женщин, которые были добры к вам: частичка Ее была в их сердцах. Обратите ваши молитвы и помыслы к Ней как к идеалу любви… — Тут он заметил Смита и стражей. — …Она обязательно вас услышит, Она придет к вам на помощь. На сегодня достаточно; идите домой и продолжайте медитацию.
Ивострел поспешил к Смиту, бормоча «Что случилось?», а его ученики медленно зашевелились, словно пробуждаясь ото сна.
— Вам нужно…
— Мой долг — сообщить вам о том, что…
— Что здесь делают эти стражи? — возмутился один из учеников. Благодать в мгновение ока сменилась праведным гневом, словно спустили тетиву.
— Руки прочь от нашего тревани! — закричал другой ученик, хватая мотыгу.
Ивострел поморщился и успокаивающе протянул к ним руку:
— Прошу вас, не надо! Вспомните Первый Принцип — терпимость перед лицом агрессии!
Кто-то что-то пробормотал относительно мотыги перед лицом притеснителя, но страсти действительно улеглись, и Смит, воспользовавшись затишьем, протараторил:
— Тебе придется принести еще одну клятву, на этот раз, что ты не будешь участвовать в актах вандализма. Ничего?
— Буду только рад, — немедленно отозвался Ивострел.
— Девять кругов ада! Что такое тревани? — нахмурился один из стражей.
— Заткнись, — бросил Поперек.
— Он тут учит поклоняться Зеленой Ведьме, — заявил второй страж.
— Зеленой Святой! Он учит нас Пути Неутомимой Матери, ты, темная скотина! — заорал какой-то ученик.
— Плохо учу! — рявкнул Ивострел и обернулся к ученикам: — Поставьте мотыгу на место, господин Кокс! Не позорьте меня, прошу вас. Отправляйтесь по домам и размышляйте о Первом Принципе.
Ученики покинули сад, сердито посматривая на стражей, которые отвечали им такими же свирепыми взглядами. Ивострел со вздохом прижал к вискам узкие ладони.
— Простите их, — попросил он. — Господин Поперек, могу ли я принести клятву прямо здесь?
— Для этого мы должны препроводить тебя в Храм Правосудия, — ответил Поперек, переминаясь с ноги на ногу. — Во избежание проблем, понимаешь?
— Хорошо.
— Парочка моих ребят сходит с тобой, ладно? — предложил Смит.
Носильщики Винт и Тигель, стоявшие в дверях и молча наблюдавшие за происходящим, шагнули вперед, скрестив на груди могучие руки.
— Отлично! — воскликнул Поперек, отчаянно пытаясь проявить дружелюбие. — Давайте пойдем и поскорее покончим с этим!
— Хорошо, — прорычал Винт.
Смит проводил их взглядом и отправился на кухню. Госпожа Смит растирала в ступке какие-то пряности, а Горицвет чистила яблоки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107