— Ой. Ну знаешь… — Тут леди Сунне заметила облако тумана. Она побледнела. — Мы уже почти прибыли, да?
Лорд Эрменвир с траурным видом кивнул. Леди Сунне присела рядом с ним. Взявшись за руки, они уставились в туман. Ивострел начал тихонько напевать.
Смит завтракал. На край его тарелки присела белая бабочка. Еще две появились словно из ниоткуда и пристроились на штурвале между руками Ивострела.
А течение все несло их и несло. Не прошло и часа, как они оказались в сером мире.
Смит, сидя в своем шезлонге, смотрел на берег и вначале заметил черную щетину на месте тростника, а затем почувствовал запах. Резкий, острый, который ни с чем невозможно спутать.
— Гарью пахнет, — заметил он, втянув носом воздух.
— Да, — кивнул Ивострел, глядя прямо перед собой и стиснув штурвал.
Смит посмотрел на белую пену на волнах и понял, что произошло еще до того, как из тумана вынырнул первый черный скелет. Смит в отчаянии стиснул единственный кулак. Туман постепенно рассеивался, и Смит увидел поле черного пепла на месте Хлинъерит, Рощи Дремлющих Туманов.
— Простите меня! — закричал он.
Лорд Эрменвир пожал плечами.
— Ну, это же не твои соплеменники, — проговорил он. — Это Стойкие Сироты. Они уничтожили рощу, чтобы ее невозможно было осквернить.
Леди Сунне склонила голову и заплакала.
Смит пытался различить впереди очертания причала. Но его не было, как и красно-желтого флажка, а от сторожки осталась жалкая кучка мусора.
— Давайте причалим! Ну пожалуйста! — взмолился он. — Вдруг хоть кто-то остался в живых? Мне бы очень хотелось забрать их!
Ивострел повернул штурвал и мастерски причалил к берегу. По команде Смита Дави и Хватай бросили якорь. Смит, пошатываясь, поднялся на ноги и уставился в дрожащий туман.
— Э-ге-ге-гей! — крикнул он.
Послышался слабый ответ — кричал кто-то невидимый.
Смит пригляделся и мало-помалу стал различать в тумане движущиеся фигуры, светлые, прямые. С реки налетел порыв ветра, просвистел в снастях, и туман рассеялся, открывая взорам поляну.
В мокром пепле копошились люди — они вскапывали землю лопатами, рыхлили ее мотыгами, охапками носили какие-то корешки и даже деревца и сажали их. Один человек шел с запада на восток, медленными ритмичными движениями разбрасывая семена из решета, — рука плавно отлетала в сторону, рассыпала семена, словно дождь, и возвращалась за новой горстью.
Три стелы были повалены и лежали теперь в паутине обугленных ветвей, некогда бывшей кустами белых роз, но несколько человек уже ставили одну из стел на место, орудуя веревками и самодельными рычагами. А на берегу реки стояла женщина и плела изгородь из зеленых ивовых ветвей.
Это была высокая женщина в белых одеждах, но сейчас одежды эти были выпачканы пеплом и грязью, и руки ее, и ноги тоже. С широких полей шляпы капал дождь. Сильными руками она без видимых усилий гнула упругие ветви и всаживала колья глубоко в глину; и стоило ей воткнуть их, как они пускали корни, и серые пушистые почки появлялись на том, до которого она дотрагивалась только что, а на первом уже распускались зеленые листочки. Неужели изгородь расцвела? Нет, это густым ковром расселись на ней белые бабочки.
— Это мама, — тихо произнес лорд Эрменвир.
Женщина подняла голову и взглянула на Смита. У него перехватило дыхание.
Глаза у женщины были ясные-ясные, и взор их пронзал, словно яркий солнечный луч. Смит никогда в жизни не видел такой красивой женщины, но красота эта загадочнейшим образом не возбуждала плоти. Женщина была изящна и совершенна, словно гравюра на стали, и так же лишена возраста. Она была проста, как вода, неумолима, как белопенная волна, чудесна, как дождь в пустыне.
Они сошли на берег, а госпожа в белом вышла им навстречу.
Лорд Эрменвир откашлялся.
— Мама, а ты что здесь делаешь? — осторожно спросил он.
— Сажаю сад, — ответила она.
Голос у нее тоже был несказанно красивый.
Ивострел преклонил перед ней колени, но она подняла его, ласково взяв за подбородок, и улыбнулась.
— Не переживай, — сказала она, и слова были гулкими от переполнявшего их смысла и отвечали сразу на тысячу незаданных вопросов. — Дайте же мне взглянуть на героя.
Смит растерялся — он не знал, нужно ли ему тоже вставать на колени. Никогда в жизни ему не было так неловко, и он страшно стеснялся изувеченной руки и того, что никто не брил его уже три дня.
— Д-доброе утро, моя госпожа, — хрипло поговорил он. — Тут вон в той сгоревшей сторожке жили люди… Просто смотрители… Скажите, когда Сироты все сожгли, эти люди погибли?
— Нет, — ответила женщина. — Они укрылись на том берегу. Правда, когда мы прибыли, бедный господин Сажай умирал от пневмонии. — Она показала на каменную стелу в сети веревок, которую как раз удалось поставить вертикально. Присмотревшись, Смит определил, что трое из возившихся с камнем перепачканных людей были детьми солнца.
— Господин Сажай! — окликнула госпожа. — Господин Сверли! Господин Меднобронь! Корабль вернулся. Не хотите ли отправиться домой?
Все трое резко обернулись. Затем переглянулись и нехотя направились к вновь прибывшим. Пройдя три четверти пути, они остановились.
— Вы от Бронзика? — сердито спросил тот, которого звали Меднобронь. — Передайте ему, что мы увольняемся! Нам так и не заплатили! Припасы не подвозили ни разу, а она… — Голос его дрогнул. — Она спасла нас! Так что мы остаемся, чтобы помогать ей!
— Можно, моя госпожа? — подал голос Сажай. — Пожалуйста!
— Спасибо, — отозвалась она. — Я буду благодарна вам за труды.
Все трое повернулись и побежали назад к стелам.
— Мама, но какой же здесь может быть сад?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107