А потом… потом Боба сморило, и он спал так крепко, что проснулся только тогда, когда услышал шаги на лестнице. Дернулся, попробовал было спрятать свое сокровище, и от письма в результате осталась пыль, труха. Мать, конечно, первым делом уставилась на перстень.— Это… это его, — промямлил Боб.— Ясное дело, не твой перстень. Он человек благородных кровей, не тебе чета.— Наверное, его отец его избил.— Его отец? Чушь какая.И правда, чушь! В мозгу у Боба завертелись фразы из письма. «Поручаю моего мальчика вашему попечению» — такая там была фраза. Еще там было написано: «Этот перстень — мой подарок ему». А еще — «К совершеннолетию».Его отец?Чепуха!Боб только еще больше запутался, вот и все.И он развернулся и снова побежал по лужайке.— Полти! Полти! — взволнованно и испуганно окликал он друга. Он должен был его догнать, непременно должен был. Неужели Полти думает, что возвращается к своему отцу?И вдруг Боб окончательно заблудился в густых зарослях. И уже не мог понять, в какой стороне дом лекаря. Он где-то неправильно повернул, а где верный поворот, не мог сообразить. Думал он об одном: о том, что в это самое время в одной из чистеньких комнаток дома лекаря происходит драка, что Полти опять бьют… Кровь стучала в висках у Боба, солнечные блики слепили его глаза. Он побежал обратно.Но куда, куда же бежать? Переулок раздваивался. В ту сторону? Или в другую?— Привет, дружище!Это был Полти. Он весело ухмылялся.— Полти, не ходи туда. — Длинные пальцы Боба сжали руку друга.— Дружище, а теперь-то ты о чем толкуешь, не пойму? — Полти стряхнул с рукава руку Боба и, насвистывая, зашагал к деревне. Развилка осталась позади.— Ты туда не пойдешь?— Куда? Я побывал у моего отца. Такой добряк. Он мне преподнес маленький подарочек.Вид у Полти был самый что ни на есть довольный.— Подарочек? — ошеломленно проговорил Боб. — Какой подарочек?Полти был готов рассмеяться над другом. Его пухлые пальцы тут же скользнули в боковой карман великолепного жилета. «Подарочек» мелькнул перед глазами у Боба и тут же снова исчез в кармане.Боб ничего не понял. Это же… Это ничто! Маленькая бутылочка с темной вязкой жидкостью.— Чернила?!Тут уж Полти расхохотался:— Не-е-ет! Это лекарство, дружок. Такое лекарство, от которого нам всем будет куда как лучше! ГЛАВА 34ПРОРОЧЕСТВО — Госпожа…— Спасибо, Стефель,На Умбекке был самый лучший чепец, в руках у нее была корзинка. Наверное, позволив старику кучеру подать себе руку и помочь сойти с повозки, Умбекка представила себя женщиной более благородной, созданной для другой жизни. О да… Камердинер-оборванец, он же кучер, мог бы быть щегольским ливрейным лакеем, а потрепанная повозка — шикарной каретой.— Стефель, — крикнула Умбекка вслед тронувшейся с места повозке, — ты не пойдешь в «Ленивого тигра», я надеюсь?— Н-но, пошла! — прикрикнул старик на старую кобылку.— Хмф, — фыркнула и улыбнулась Умбекка.Джем волновался. Он самостоятельно спустился с повозки и теперь, опираясь на костыль, с любопытством разглядывал тенистую аллею. Сейчас, в жаркий день, аллея была безлюдна. Дорожка вилась между развесистыми вязами и уводила от деревенской лужайки — туда, где, по словам тетки, располагалась проповедницкая. Туда они как раз сегодня и отправились.— Тетя, — спросил мальчик, как только они тронулись с места, — а что такое проповедницкая?Этот вопрос он задавал не впервые. Тетя улыбнулась:— Такой большой дом.— Большой — как замок?— Самый большой дом в деревне.— Но почему?Это была игра.— Потому что это очень важное место, — торжественно отвечала Умбекка, но тут же поправила себя: — Потому что когда-то это было очень важное место.Сквозь тенистые кроны вязов пробивались солнечные лучи. Тропинка была неровная, пыльная, вся в ямках и бороздах. Между разбросанными там и сям острыми камнями пышно разрослись сорняки.— Тебе не тяжело идти, Джем?— Нет-нет! — горячо возразил юноша. А сам чуть не падал.Прогулки — это придумала Эла, и спутницей Джема на прогулках должна была стать она. Собственно говоря, они и начали гулять вместе. Долгим сезоном Короса, закутанные в теплые шубы, Джем с матерью подолгу бродили по коридорам главной башни. Они мечтали о том времени, когда стает снег и можно будет гулять по галереям и переходам внутреннего двора. Но когда это время настало, спутницей Джема стала тетка Умбекка. Она же сопровождала Джема сегодня, торжественно вышагивая под палящим солнцем.— Джем! Мы с тобой непременно окрепнем! — сказала Эла и, улыбаясь, сжала руку сына.Но сама она все еще была очень слаба,— А когда мама поправится? — спросил Джем, осторожно переставляя костыли так, чтобы не угодить в глубокие борозды.Умбекка, как обычно, напустила на себя торжественно-скорбный вид.— О Джем, кто это может знать…— Никто не знает? Пауза.— Досточтимый Воксвелл…Джем развернулся к тетке, в порыве гнева выкрикнул:— Нет! Вы ему не верите!— О нет, Джем! — испуганно отозвалась Умбекка, и на ее жирной физиономии отразился неподдельный страх. — Когда-то, когда-то… но не будем говорить об этом несчастном человеке. Какой нынче чудесный день, Джем, правда?— Чудесный, правда. Вот бы мама была с нами…Джем не стал продолжать.— Бедняжка Джем, — сказала тетка немного погодя, когда юноша остановился, чтобы отдышаться и передохнуть. Пухлая рука Умбекки погладила черные волосы Джема. — Твоя мать больна, но она крепится, держится изо всех сил, я знаю.— Знаю, — эхом отозвался Джем. — Знаю.Эла на самом деле крепилась и держалась изо всех сил. В ночь безумия досточтимого Воксвелла, когда, в конце концов, служанка отвела Элу в ее покои и уложила в постель, все думали, что Эла потеряет сознание и уже не оправится от пережитого потрясения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159