Деревенские жители и крестьяне, сбежавшиеся с окрестных полей, выстроились вдоль дороги, уходившей к югу. Некоторые плакали. Здоровяки крестьяне падали на колени. Толстая прачка с руками, напоминавшими бараньи окорока, бросилась наперерез карете и стала умолять господина не уезжать, и другие были готовы просить эрцгерцога о том же. Морщинистые старики с доверчивыми добрыми глазами не могли поверить, что господин может покинуть их. Молодые смотрели на проезжавший мимо обоз, не моргая, опасливо и нервно, не умом, но сердцем чувствуя, что стали свидетелями исторического события. Одним казалось, что синемундирники увозят их господина. Они думали, что король — в замке. Они думали, что синемундирники — враги короля. Наспех проведенный сход на деревенской лужайке имел целью объяснить крестьянам, что они жестоко ошибались. Никто не ведал, что истинный король под покровом ночи был тайно увезен из замка в оковах. Однако на несколько дней умолкли пушки и утихла ружейная стрельба.Что-то случилось.Казалось, время остановилось.Во главе отряда синемундирников ехал командор — мужчина с лицом как бы выточенным из стали, с огромными усами, кончики которых загибались вверх, и глазами, взгляд которых был тверже кремня. Его звали Оливиан Тарли Вильдроп. Жители Тарна возненавидели его. По его приказу некоторых пытали, а других били.Иногда командор сам производил экзекуции. Это Вильдроп хладнокровно и жестоко выколол глаза Сайласу Вольверону.Деревня жила в страхе. А теперь от имени эрцгерцога жителям Ириона было объявлено, что Вильдроп — не враг, а друг. Они не сразу поняли, что для эрцгерцога это так и есть. В то же мгновение, когда эрцгерцог предал короля, все его бывшие враги тут же стали его друзьями — словно небрежные пальцы перевернули монетку.Его должны были вознаградить. В глубине души эрцгерцог всегда мечтал о славе, и вот, наконец, до славы было рукой подать. Больше он не будет править горсткой баронов-воришек. В Агондоне он станет третьим министром в правительстве синемундирников. А со временем непременно станет премьер-министром. Эрцгерцог Ирионский даже не оглянулся на покидаемый им замок предков. Он не собирался возвращаться сюда. Может быть, на лице его и запечатлелась вина за содеянное, может быть, вина смешалась с жестокой решимостью, но никто не видел лица эрцгерцога за занавесками на дверцах кареты.Но прежде чем карета, а с ней и весь обоз скрылись из глаз, возникло небольшое препятствие. Кто-то швырнул в карету комья грязи и гнилые овощи.— Предатель! — послышался чей-то гортанный голос. Командор Вильдроп едва повел бровями, не повернув головы, и чуть придержал своего великолепного скакуна.— Убить этого мерзавца, — распорядился он, и гвардейцы, толком не разобрав, кто кричал, расстреляли нескольких крестьян, а командор продолжил путь.Занавески на дверцах кареты даже не шевельнулись.Все это случилось цикл тому назад. Потом еще целый цикл деревенские жители вспоминали, размышляли, делились друг с другом подозрениями, и, в конце концов, подозрения превратились в холодную уверенность.Поползли слухи.Хозяином кабачка «Ленивый тигр» был спившийся старик по имени Эбенезер Трош. На самом деле всеми делами в кабачке заправляла его жена, безропотная страдалица, добродетельная женщина. Муж ее только пил дни напролет, и, похоже, ничто другое его не интересовало. Но вот у старого Эбенезера вдруг появилась новая страстишка.Как-то раз вечером, по обыкновению посиживая за столиком в собственном кабачке, старый пьяница вдруг ни с того ни с сего принялся что-то бормотать насчет каких-то всадников, которых якобы видел глубокой ночью после окончания Осады. «Всадники? Что за всадники?» — спросила его жена. Эбенезера часто где-то носило по ночам, но его пьяным россказням не стоило придавать значения.«Синемундирники это были, — заявил он в тот вечер. — Токо без мундиров».«Что он несет?» — возмутился Стефель, камердинер из замка.В общем, никто не поверил ни единому слову Эбенезера Троша.В последнее время Стефель избегал компаний. Он напивался в одиночку, сидя за столиком в углу и покуривая свою вонючую трубку. Мужчины поговаривали, что Стефель какой-то чокнутый, что им он всегда не шибко-то нравился. В тот вечер только он и подал голос после того, как Эбенезер Трош пытался рассказать байку. Старый камердинер сидел в углу, мрачный, насупившийся. Тянулись часы. А изрядно захмелевший Эбенезер вновь принялся рассказывать о якобы увиденном. На сей раз он говорил о том, что видел какого-то узника в кандалах — человека высокородного, по всему судя, но в лохмотьях.«Синемундирники, — заплетающимся голосом вещал пьяница. — Синемундирники с высокородным узником, вот что я вам скажу».
Потом уже никто не смог бы сказать, кому первому пришло в голову заподозрить, что в пьяных россказнях Эбенезера есть доля истины. Новость распространилась мгновенно, словно разбушевавшееся пламя.— Король!Кабачок огласился ропотом. А за несколько последующих дней слух со скоростью ветра разлетелся по всем Тарнским долинам. Да, похоже, красноглазый пьяница Эбенезер, валявшийся в придорожной канаве где-то на задворках Ириона, стал свидетелем трагедии истинного короля.В мгновение ока завсегдатаи «Ленивого тигра» собрались около Эбенезера. Налитые кровью глазки старого забулдыги сверкали.«Они такие были злые, — бормотал Эбенезер, — будто глотку ему перерезать хотели, вот что я вам скажу». Завсегдатаи ахали, качали головами. Старый камердинер Стефель, все время так и просидевший в углу, вышел на улицу и только там сменил свою угрюмость на злобный оскал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159