Умбекка с гордостью взирала на свое отражение в зеркале.«Ну никаких сдвигов!» — со злорадством отметила про себя Нирри. Руки Умбекки любовно прогулялись по узорчатому лифу. Платье стало итогом многодневных трудов. Нирри трудилась даже по ночам. В гардеробе Элы Умбекка обнаружила неношеное платье из голубого шелка, цветом похожее на «Эджард Синий». Капеллан прислал Умбекке в подарок отрез синего бархата — ткани для штор, оставшейся после ремонта в проповедницкой. Образовалось синее море из ткани — вернее, автором этого рукотворного моря была Нирри, мало-помалу преображавшая синеву и голубизну в сказочное платье для Умбекки. Из платья Элы был сооружен лиф и рукава. Плечи дыбились затейливыми оборками, грудь искрилась чудесной вышивкой, манжеты рукавов также были расшиты на диво, и сами рукава поражали замысловатостью складок и прищипов. Вырез был сделан низко. Сзади платье украшал тяжелый бант и длинный шлейф.Но когда платье было дошито, несчастья Нирри на этом не закончились. Ансамбль должна была дополнить широкополая шляпа с вуалью. Когда же была готова и шляпа, последовало шитье множества нижних юбок и их вышивание.Умбекка требовала от служанки совершенства.— Ленивая, тупая девчонка! — вопила она всякий раз, принимая из рук девушки работу. Сколько раз она вспарывала швы и швыряла на пол рукоделие Нирри. Рукава платья, сшитые по фасону, называемому «бараньи окорока», доставили Умбекке наибольшие муки, так как напомнили ей о настоящих бараньих окороках.
Нирри страдала не меньше хозяйки, но в отличие от Умбекки она в своих муках не была повинна.Теперь, освободившись от других дел по замку, Нирри поступала в полное распоряжение хозяйки. Казалось бы, работа горничной была куда как легче, но как же Нирри тосковала по похожей на темную пещеру кухне! Собственно, и той кухни, к которой привыкла Нирри, теперь тоже не было. Куда девался покой и тишина! Теперь на кухне творилось что-то несусветное — шум, гам, жара, пар. Суета, суета и суета — весь день напролет.А Нирри не ведала ни минуты покоя.Теперь ей казалось, что она могла бы позавидовать своему спившемуся папаше, каждый вечер валившемуся с ног в лошадином стойле. Нирри была готова к нему присоединиться. Как же ей было себя жалко! Когда толстуха разговаривала с Нирри, стоя к девушке спиной, Нирри доходила до того, что принималась открывать и закрывать рот, повторяя хозяйкины слова и при этом кривляться.«Сделай вот так, Нирри».«Нирри, не смей».«Нирри, не спускайся вниз к солдатам».«Нирри, иди сюда! Ну же, Нирри!»Как-то раз, кривляясь подобным образом, Нирри вдруг поймала на себе взгляд леди Элы. Нирри от стыда зарделась, словно маков цвет, а леди Эла улыбнулась.Ясное дело!Она тоже мечтала сбежать отсюда!В предстоящем бале все же было нечто хорошее — он сулил Нирри хоть кратковременное избавление от придирок хозяйки.
Умбекка сделала шаг назад.За окнами смеркалось. В приглушенном свете масляной лампы, прищурив глаза, Умбекка, как ей казалось, видела в зеркале женщину гораздо моложе себя. Моложе и стройнее. На миг она вдруг увидела в зеркале не себя, а свою сестру. Ах, Руанна! Сколько же лет прошло с тех пор, как она умерла? Умбекка вздохнула, но тут же ощутила прилив радости — она-то, в отличие от сестры, была жива.— Мне теперь заняться господином Джемом, мэм?— Господином Джемом? — непонимающе переспросила Умбекка.Но тут же вспомнила.И тут же упала с небес на землю. Умбекка не расставалась со своим приглашением на бал — она даже ставила его перед собой, когда усаживалась пить чай. Для нее эта бальная карточка была знаком привилегии, которой она не намеревалась делиться больше ни с кем. Порой ей вообще казалось, что только она одна и приглашена на бал, а сам бал казался событием волшебным, блестящим и чудесным. Но это она, конечно, размечталась… офицеры, их жены, все светские люди за многие лиги также получили приглашения. Умбекка знала, что она — лишь одна из многих. Но то, что и ее племянница, и ее внучатый племянник также являлись людьми достаточно знатными для того, чтобы иметь право присутствовать на балу, — вот эта мысль Умбекку ужасно огорчала. Шлюха и бастард? А дальше что? Может, они еще и Нирри пригласят?Что касалось вечно спящей Элы, то тут вопрос был решен легко. Умбекка собственноручно написала отказ. А Джем… Джем — другое дело. Вот Джема, наверное, капеллан будет ждать.Интересно, он уже надел новый синий костюм?Кто-то негромко постучал в дверь. Умбекка сразу узнала этот стук. И схватила служанку за руку:— Нирри! Быстрее! Мою шляпу! Он должен увидеть меня во всей красе!Последний раз повертевшись перед зеркалом, Умбекка оттолкнула служанку и крикнула, обернувшись к двери:— Входите!— О любезная моя госпожа Ренч! — капеллан прижал руки к груди и изобразил человека, онемевшего от восторга. — Что за чудесное видение. — Капеллан опустился на колени и припал к руке Умбекки губами, отметив про себя, что новый ковер вполне хорош.Поднявшись, Эй Фиваль обошел Умбекку по кругу, и, надо сказать, длина окружности получилась внушительной. Закончив обход, капеллан с любопытством воззрился на Умбекку.А та не на шутку встревожилась:— Капеллан? Что-нибудь не так?Но втайне она думала о том, что капеллан сейчас наверняка отметит чудесные метаморфозы ее фигуры. Вероятно, он просто подыскивал подходящие выражения. Умбекка, утопая в эйфории, уже была готова подсказать ему нужные слова. Один старикан, что ухаживал за Руанной целый сезон, сравнивал ее фигурку с песочными часами. Это сравнение буквально не выходило у Умбекки из головы.— Не так? О, что вы, моя любезная госпожа, что вы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159