- Федерация предъявляет жесткие правила к характеристикам машин, так что всегда находятся желающие что-нибудь перенастроить под себя, любимого. А поскольку нынче все управление так или иначе проходит через "мозги", то доступ к ним стараются по максимуму осложнить.
Он запустил руку в недра блока, не переставая болтать.
– Только голь хитра на выдумки. Вообще-то, сам по себе этот замок вскрыть невозможно... но устройство блока таково, что влезть туда можно и не трогая замка. Если, конечно, знать куда лезть. Небольшой конструкторский просчет... не хмурься, российская техника тут не причем. В "Бёрде", например, блок вообще запросто открывается обычным магнитом... Ага! А вот и хвост.
Он вытащил руку из блока.
– Что это? - проговорил я.
На ладони Кавински тускло поблескивал кругляш размером с пуговицу.
– Хвост крапчатого гремлина, - усмехнулся тот. - Смотри, когда еще увидишь. Правда, внешне он здорово напоминает генератор высокочастотных импульсов.
Он задумчиво повертел пуговицу.
– И поставлен с умом - прямо под крышку, куда никто, как правило, не заглядывает.
– Боже мой... - мне вспомнилось бешенное метание "Ската" и липкий страх вдоль позвоночника. - Вы хотите сказать...
Вместо ответа он вдруг выхватил у меня фонарик и погасил.
– Еще одно преимущество сонара - он позволяет лучше улавливать звуки, - прошептал пан Тадеуш мне в самое ухо. - Быстро, прикрой дверь, а потом возвращайся и не дыши. Когда я скажу, постарайся сцапать его сразу.
– Кого?
– Того кто сюда идет.
Он замолчал, и теперь уже и я слышал крадущиеся шаги во внутреннем коридоре. Скрипнула дверь бокса, по полу скользнул луч фонарика. Спрятавшись за стойкой шасси, я не мог видеть вошедшего, но судя по шагам он был совсем легенький, что давало приличное преимущество в схватке, если только этот товарищ не вооружен.
Шаги замерли совсем рядом, луч фонарика вскользь мазнул меня по лицу осталось ощущение, будто от пощечины. Потом лучик исчез - неизвестный сунул голову в машину.
– Давай, - шепнул Кавински, и я метнулся вперед, обеими руками стиснув отчаянно забившееся худенькое тело. Послышался какой-то сдавленный писк наверное, я сдавил неизвестного слишком сильно.
Вспыхнул свет.
– А вот и гремлин крапчатый, собственной персоной, - сказал Кавински, убирая руку от рубильника. - Как есть - коварный и скверно пахнущий.
Запах гремлина вовсе не показался мне скверным - и от того все вдруг стало до безобразия пустым и обидным.
– Янка, зачем? - прошептал я, разжимая руки.
Она отступила на шаг. По левой щеке скользнула капелька крови - как слеза. Наверное, оцарапалась обо что-то внутри машины, когда я рванул ее.
– Что толку в том, что Моцарт будет жить? - проговорила Янка, утирая кровь рукавом. - Есть такие стихи у Пушкина. Про Моцарта и Сальери.
***
– Я не хотела, чтобы с Леной было... так, - проговорила Яна. За все время она ни разу не подняла взгляда. - Но ее "Скат" готовили всю ночь, и у меня почти не было времени. Поэтому просто полоснула автогеном по шлангу он ведь на виду, сразу за обтекателем. Я не хотела... чтобы кто-то пострадал. Шланг должно было разорвать еще на старте...
В кабинет Гарковена набилась куча народу. Тут были все наши, включая Гену и Славика, Кавински, Наумов, еще кто-то из Федерации. У дверей с каменными лицами дожидались два почти одинаковых типа из полицейского управления. На стуле в углу сгорбился безразличный ко всему Петрович последний аккорд этой истории его доконал. Ева стояла позади, положив руки ему на плечи.
– Я ведь и в самом деле любила Лену... - это Янка сказала совсем тихо. - Да все и так все знают...
– Мы поняли. Продолжайте, - сухо произнес Гарковен.
– А что продолжать? Остальное вам известно...
– Хорошо. Где вы взяли ключ от ангара?
– А вот это интересный момент, - произнес пан Тадеуш. - Как известно, доступ в ангар имеют только бригады техобслуживания, и то лишь в определенное время. Круглосуточно действуют только карточки высшего руководства Федерации.
Гарковен вдруг побледнел, и принялся судорожно шарить по карманам. Кавински улыбнулся, вытащил отобранную у Яны карточку и протянул ему.
– Ты это ищешь, любитель ночных купаний?
– Черт возьми...
– Господа, - произнес один из полицейских, - смею вам напомнить, что уже третий час ночи.
– Потерпите еще немного, капитан, - сказал Кавински. - Нам осталось выяснить кое-какие детали.
– Да-да... - смущенно проговорил Гарковен, пряча карточку в нагрудный карман. - Мне не понятно только одно: мотивы. Чего вы добивались, мадемуазель? Устраняли конкурентов? Но ведь это полная чушь! Ваша дурацкая... х-м-м... диверсия привела бы лишь к снятию команды с соревнований! Вам-то от этого какая польза?
Янка впервые подняла глаза.
– Мне? - проговорила она медленно. - Никакой. Я знаю свой уровень.
– Так, так, - кивнул Кавински.
Гарковен недоуменно посмотрел на него.
– Но тогда зачем? Зачем?
– Зачем? - голос Яны дрогнул. - И в самом деле - зачем?
Она замолчала. Все молча ждали продолжения.
– Я ведь дольше всех в команде... - проговорила наконец Янка. - С семьдесят второго - так, Виктор Петрович?
Петрович поднял на нее мутные глаза. И снова уставился в пол.
– Упустил я тебя, - проговорил он тихо.
– Дрянь, - сказала Ева. - Какая же ты дрянь. Он столько сил на тебя угробил...
– А толку? - в голосе Янки прорезались истеричные нотки. - Ева, скажи, я когда-нибудь халявила? Пять лет! Пять лет только для того, чтобы понять вот она, твоя планка! И выше уже не прыгнуть, хоть разорвись! Чтобы понять, что твой номер - не второй и даже не третий... Ничтожество. Вечный запасной...
Кавински снова кивнул, и на этот раз его поддержал наш психолог Слава.
1 2 3 4 5 6 7 8