– Не-а, – по-мальчишески мотнул головой старик, – не сотрудник. Сотрудники поодиночке не ездят и тем более в наших кварталах не останавливаются так надолго. Боятся. А ты не сотрудник. Ты вообще нездешний. Так кто ты?
Чернову вновь очень захотелось рассмеяться. Громко, от души, заливисто. Но ожидание физического возмездия его остановило – терпеть тычки и удары желания не было.
– Вы правы, я нездешний. Я, можно сказать, проездом. Так вышло, что я… э-э… нашёл эту форму и машину, и…
– Погоди, погоди, – перебил старичок, – чем врать, не говори лучше ничего. Посмотри вокруг, что ты видишь?
Чернов осмотрелся. Он находился явно в подвале – низкий потолок, полное отсутствие окон, но в подвале окультуренном, облагороженном, жилом. Здесь, похоже, живут люди – над головой протянуты верёвки с бельём, стоят тазы, в углу – стол с чистой и целой посудой, какие-то шкафы…
– Комната… – неопределённо сказал Чернов.
– Комната, именно. Не застенок, не каземат, не камера пыток. Ты не в СКЗТ, друг мой, ты по другую сторону баррикад. Скорее всего мы с тобой из одной команды, но ты должен нам это доказать. Тогда мы тебя накормим и сменим твою повязку. И, не исключено, отпустим.
Чернов оглядел себя – кровь проступила через одежду, это было видно под расстёгнутым плащом.
– А поверите ли мне вы?
– Не беспокойся, я чувствую правду и ложь. У меня такая мутация.
Мутация. Интересно. Ну раз мутация… Хочешь правды, дед, – слушай. И попробуй только не поверить.
– Хорошо, – Чернов решился, – я расскажу вам всё, хотя я сам бы не поверил, если бы мне такое рассказали. Меня зовут Игорь Чернов. Я Бегун. Я прибыл из другого времени…
– Стоп! – перебил старик.
– Что такое? – с подозрением спросил Чернов. Он уже пожалел о своём отчаянном выпаде: «из другого времени» – это слишком круто, не прожуют.
– Отведите его – накормить и смените повязку. – Дед улыбнулся. – Спасибо за правду, Бегун. Дорасскажешь, когда поешь и отдохнёшь.
Глава шестнадцатая
МЛАДЕНЕЦ
Чернов даже малость удивился, как быстро преобразились окружающие его люди. Ещё секунду назад бывшие суровыми и злобными мужиками, они вмиг стали добрыми и в доску своими. Хлопали по плечам, улыбались, жали руки, говорили: «Добро пожаловать».
– Тебе интересно знать, кто мы такие? – спросил старик.
– Очень, – не соврал Чернов.
– Мы – чернь. По крайней мере нас так называют СКЗТэшники. Неприятно, конечно, но все уже привыкли. Да и как ни назови, хуже или лучше мы не станем… Ты говоришь, что прибыл из другого времени. Почему-то это меня не удивляет… Раз прибыл, значит, прибыл. Значит, не знаешь о нас ничего? Так?
– Так, – кивнул Чернов.
– Я расскажу. Коротенько. Раньше все люди были как люди. Жили, любили, растили детей, работали… Бедные были и богатые, но все – люди! А после Удара все, кто выжил, разделились на чернь и СКЗТ. Других нет. Вернее, есть ещё такие странные, пришлые, как ты, но СКЗТ их быстренько объявляет врагами, и больше их никто никогда не видит… Будто у СКЗТ есть разные враги…
Последнюю фразу старик произнёс как бы про себя.
– Погодите… э-э…
– Доктор. Зови меня Доктор. Здесь все меня так зовут. Черни имена ни к чему.
– Доктор, я не очень понимаю… Что такое Удар? Почему произошло такое разделение? Я вообще не представляю, где нахожусь, если честно.
– Точный адрес тебе назвать? – усмехнулся Доктор. – Пожалуйста! Планета Земля, страна называется Братство Трудовых Республик, сокращённо – БТР, город Труд, столица, вернее, то, что от неё осталось. Государство наше, насквозь пропитанное идеологией всеобщей трудовой занятости, однажды имело неосторожность ввязаться в политический спор с одной недружественной нам, но весьма мощной во всех смыслах державой, – Объединённые Штаты Колумбии называется, и спор этот затянулся не на шутку…
– Что не поделили-то? – спросил Чернов, вольно или невольно, но поражённый дурацкой гротескностью реальности. Всякие миры уже видал, но такой чисто пародийный – впервые.
– Я же говорю, у нас развита идеология труда. А колумбийцы стояли на том, что банальный маломеханизированный труд – тупиковая ветвь развития. Дескать, будущее за механизацией и автоматизацией. Слово за слово – война началась. А там и Удар последовал. Неизвестно, кто начал первый, – это тайна государственного уровня. Да, в общем, какая теперь, после Удара, разница – кто первый…
– Что за Удар? – переспросил Чернов, уже предполагая ответ Доктора.
– Ядерный, – естественно, оправдал его ожидания старик. – Они ударили по нам, а мы по ним. Ядерные ракеты обрушились на все крупные города, химией отравили реки с лесами… Ад был кромешный, погибло очень много народа, кто не был готов.
– Что значит – готов? Разве к такому можно быть готовым?
– Если ждать такое и сильно стараться. Мы ждали и старались. Мы понастроили множество бомбоубежищ, целые подземные города. Но даже это помогло не слишком, огромное число людей задохнулось в бомбоубежищах из-за плохой вентиляции и умерло от голода. Да что там вентиляция! Миллионы просто не успели спрятаться! Половины нашего народа как не бывало после Удара… – Старик вздохнул, задумался, продолжил: – Удар сделал своё чёрное дело: прячься не прячься, но есть судьба, от неё не уйдёшь.
– А как называется ваш народ?
– Люди Труда. Но в давнее время, как утверждают старые книги, мы назывались ратью…
Пародия. Гротеск. Программа «Аншлаг! Аншлаг!». Да и сам Доктор не производит впечатления не то что доктора – даже мелкого кандидата наук. Речь его – пародия на «народность» из скверных производственных романов советских писателей… Чернов изо всех сил старался не задать вопрос, который мог бы показаться бестактным, молчал, слушал, а Доктор всё говорил и говорил…
– Но мы тоже дали им прикурить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132